следующее утро обнаружила меня спящего в квартире с приличными следами побоев и кровоподтеками. В тот день, как и сегодня, я проснулся от сильного ощущения, что кто-то неотрывно всматривается в меня, всего пожирая взглядом.
Глава 19
Две недели назад.
Из тревожного забытья вывел на поверхность чей-то пристальный со стороны взгляд, а стоило увидеть, кто именно стоит в дверном проеме, тотчас резко подорвался на кровати, но, дикая боль в ребрах и в теле, заставила глухо замычать и уткнуться носом в окровавленную подушку.
Хоть, я вчера и обработал рассеченные участки от ударов на роже, все равно остались следы на постельном графитового цвета белье, а запекшаяся выступившая из ран кровь, противно стягивала кожу. Чувствовал, как морда налилась сплошным синяком и, во всем теле отдавала остро режущая боль, вкупе с нестерпимым давлением на грудную клетку.
Блядь, неужели, все-таки сломано ребро…
– Алин? – сдавленно негромко прохрипел, но, мелкая, в полном немом оцепенение, таращилась долгие мгновения на меня, словно в пустоту. – Ли, пожалуйстааа, – умоляюще попросил, заметив, как она с ужасом в глазах, в которых стояли, словно хрусталь, слезы, еле дышит и смотрит на меня. – Маленькая… – шепчу и, досадно скривившись от нестерпимых внутренних ощущений, встаю с кровати и шагаю к ней.
Я был в одних черных боксерах, потому Алина без проблем могла рассмотреть изувеченное после драки тело с красно-синюшными кровоподтеками. Она испуганно округляет глаза, зажав себе рот ладошкой, когда непроизвольно громко всхлипнула и, задрожал подбородок. Глазюки такие огромные, будто в одночасье с ума сошла.
Оказавшись рядом с ней, Ли запрокидывает на меня голову и, торопливо обводит разбитую физиономию с лихорадочным блеском отчаяния в глазах. Осторожно подтянул её ближе к подрагивающему торсу, чувствуя на себе ужасно жуткую боль малявки, даже сильнее чем свою.
– Алин… – крепче перехватываю её в руках. – Человек такая тварь, ко всему быстро адаптируется. Мне не впервой. Я привыкший. Вот, увидишь, скоро все пройдет.
И она взвыла навзрыд, будто её внутренний мир раскололся на части. Громко, отчаянно, горько. Так, что у самого сердце, споткнувшись, сделало кульбит и провалилось в пятки, разбиваясь вдребезги, а шум битого стекла, не прекращая барабанил по перепонкам.
– За чтооо? – сипит и, так растроганно плачет, содрогаясь всем телом. – Миииитенька… Мииииилый моо…оой. За что жее тааак, – заикаясь, выпускает крик боли наружу.
Я глубоко погрузился в себя и успокаивающе гладил Алину по голове. Неприметно стирал об ее мягкие распущенные локоны на макушке, выступившие на глаза за долгое время слезы. Даже и не помню, когда после бати и Трофима позволял себе такую слабость.
Ли, единственная, кто впервые принесла в мою никчемную жизнь спокойствие и умиротворение. Мне из всей человечьей серой массы, казалось, что, она самая добрая, настоящая, теплая, светлая, девочка, которая с первых дней знакомства проявляла заботу ко мне. Мы с ней