зубы его были красны от крови Кароль, чье маленькое тельце он уже успел наполовину растерзать. Вошла Мария и остолбенела, потрясенная открывшимся зрелищем. Слезы потекли из ее вытаращенных глаз, и она завизжала. Мы обе бились в истерике, и папа рассердился.
– Прекратите хныкать! Прескотт – кот! А коты, если не указано иное, едят рыбу! – сказал он.
Инцидент был исчерпан.
Когда одним апрельским вечером 1909 года я вернулась из школы, в доме было тихо. Беспокойство охватило меня: я не понимала, куда все могли уйти в час, когда мы обычно собирались вместе. Я побежала в кухню, но и там никого не было. Даже плиту не затопили. Я поспешно направилась в комнату Марии. Она сидела на ковре с Пьером и двумя слугами. Алия выглядела озабоченной. Тревога захлестнула меня.
– А… куда они все ушли?
Алия встала и взяла меня за руки.
– Дедушка с мамой пошли на общественное собрание по поводу событий, случившихся в Адане. Они скоро вернутся, – объяснила она.
– А… что за события? – спросила я срывающимся голосом.
Она поколебалась, бросила вопросительный взгляд на второго слугу. Пьер повернулся ко мне.
– Турки вырезали множество армян! – сказал он.
Мария посмотрела на него, на ее лице был написан ужас, а Алия, рассердившись, велела ему идти в свою комнату.
– Не понимаю, почему нельзя сказать, что случилось, если Луиза хочет знать! – протестовал он.
Но все-таки ушел, сердито хлопнув дверью. Мария дрожала. Я не хотела больше задавать вопросов при ней. Я вышла из комнаты, утащив с собой Алию.
– Пьер сказал правду? – спросила я ее.
– Да. Твой дед созвал собрание, чтобы обсудить случившееся. А теперь иди к себе.
– Но… почему турки вырезали армян?
– Потому что… армяне – меньшинство в империи… Дедушка расскажет тебе больше, если захочет, Луиза, – ответила она.
Я вдруг поняла смысл разговоров, которые иногда подслушивала под дверью дедушкиного кабинета. Вот почему дедушка сначала захотел помочь туркам назначить своих в административный совет, прежде чем представить им список армян! Как будто деталь головоломки встала на место, и обрели смысл слова, которые я так часто улавливала, но не понимала. Я сжала руку Алии.
– А много было детей среди армян в Адане? – спросила я испуганно.
– Иди мой руки, Луиза. Вы должны поесть и лечь в постель.
Наверно, нам надо было бежать тогда, дорогое мое дитя, потому что события 1909 года были лишь репетицией дальнейших событий. Но как мы могли знать, что уже замышляли наши правители?
Назавтра я проснулась с болью в горле, и мне пришлось несколько дней пролежать в постели. Я не хотела быть нигде, кроме как здесь, в Мараше, в дедушкином доме, где чувствовала себя защищенной от всего. Во время моей болезни дед пригласил домой учительницу, чтобы я не слишком отстала. Это была высокая робкая женщина с изысканными манерами. Ее уроки мне очень понравились. Когда Мария возвращалась из школы,