друга Рут Зардо очень подходили к ситуации. Впрочем, полицейские прекрасно знали, кто посеял эти семена, прораставшие прямо у них под ногами.
И не радость, не счастье, не оптимизм заставили эту пару из дальней провинции проехать почти тысячу километров ночью по заснеженной, обледеневшей дороге, чтобы оказаться здесь.
И вовсе не ради удовольствия люди поднялись из кресел перед камином. Оставили свои семьи. Их рождественские елки весело мигали огоньками гирлянд, ужин с индейкой дожидался в холодильнике. Подготовка к встрече Нового года была в самом разгаре.
Они бросили все это, чтобы стоять здесь на зимнем холоде.
Потому что семена гнева, посеянные элегантным статистиком, дали корни.
В бывшем спортивном зале полицейских ждал смотритель здания Эрик Вио. Гамаш, на которого обязанность следить за порядком на лекции свалилась неожиданно, успел познакомиться с Эриком накануне.
Арман в тот день отправился на каток Трех Сосен с Рейн-Мари и двумя внучками. Он надел коньки и опустился на колени, чтобы завязать шнурки восьмилетней Флоранс, в то время как Рейн-Мари помогала с экипировкой маленькой Зоре.
Это были первые коньки девочек – подарок от дедушки с бабушкой.
Флоранс, с раскрасневшимися на морозе щечками, горела желанием поскорее присоединиться к другим детям на катке.
Ее младшая сестренка Зора хранила молчание и была настроена скептически. Она, казалось, не испытывала уверенности в том, что ей понравится передвигаться по замерзшему пруду с такими здоровенными лезвиями на ногах. И вообще сильно сомневалась в том, что это хорошая идея.
– Па! – раздался крик Даниеля от дома.
– Oui?
Даниель, высокий, крепкий, в джинсах и клетчатой фланелевой рубашке, стоял на крыльце. В руке он держал сотовый телефон.
– Это тебя. По работе.
– Не мог бы ты ответить, s’il te plaît?[9]
– Я пытался, но это явно какое-то важное дело.
Арман выпрямился, чуть поскользнулся на собственных коньках.
– С тобой говорили паническим голосом?
– Non[10].
– Слушай, скажи им, что у меня тоже важное дело, я перезвоню через двадцать минут.
– D’accord[11], – сказал Даниель и исчез внутри.
– Может быть, Жану Ги ответить? – предложила Рейн-Мари, которая тоже выпрямилась и стояла на коньках гораздо тверже мужа.
Они посмотрели на холм с дорогой, ведущей из деревни. Их зять Жан Ги Бовуар со своим сыном с трудом поднимались по склону к вершине. Жан Ги тащил за собой новые санки, подарок от Пер-Ноэля[12].
На самом первом своем спуске мальчик вцепился в отца и визжал, пока санки не замерли внизу. Визг стал восторженным, когда следом за ними помчался Анри, немецкая овчарка Гамашей.
Они скатились с вершины холма, пролетели мимо Нового леса, мимо церкви Святого Томаса, мимо каменных, кирпичных и обитых вагонкой домов. Остановились они, врезавшись в мягкий снег на деревенском лугу.
– Ну и легкие