устало оперся о палку, которую использовал в качестве меча.
– Я буду знать, что слово твоего отца ничего не стоит. И я… я запомню это на будущее и когда-нибудь непременно отомщу, – прошептал он тоном, в котором читалась неприкрытая угроза.
– Иными словами, ты говоришь, что собираешься убить моего отца? Не сейчас, но потом?
Мои губы искривились в усмешке.
– Я обещаю защиту тебе, но не буду обещать её лжецу и предателю. Если он собирается атаковать наши земли в тот момент, когда между нами заключено перемирие – я не проглочу этот поступок. Прямо сейчас я всё равно не смогу ничего сделать: мне не позволят отправить письмо домой. У меня нет ни медянки, чтобы подкупить прислугу. Но помнить – непременно запомню. Что тебе страху с моей памяти? Наши семьи и так друг друга ненавидят до смерти.
Мне бы хотелось с ним поспорить, но здраво, рассудком, я осознавала его правоту. Это было тяжело – принять, что твой недруг честен в желании расквитаться с единственным твоим родным человеком.
Как бы поступила я сама на его месте?
Наверное, точно так же.
– Я постараюсь тебе помочь. Только информацией, больше ничем. И надеюсь, ты сдержишь своё обещание.
Сказала и сама испугалась своих слов. Как будто заключила контракт с самим дьяволом. Согласилась следить за родным отцом ради какого-то чужака. Демонически красивого чужака, что пришел в мой дом и одурманил мой разум, заставив поверить в чистоту своих помыслов.
– Непременно сдержу, – без эмоций ответил Коэрли, и его ладонь накрыла мою, высекая во мне мурашки. – Спасибо, Мэри Утенрод.
***
В кабинет папы я пробиралась затемно. Он был закрыт на замок, но у меня хранился запасной ключ. Отец не разрешал трогать его вещи, но говорил, что в случае угрозы извне я должна незамедлительно войти внутрь и поджечь всё его содержимое. Не допустить, чтобы враги увидели отцовские бумаги.
Уже эти его наставления намекали, что внутри есть что-то непростительное. Но раньше я как-то не стремилась узнать большее. Зачем? И без того очевидно, что отец воюет, заключает деловые союзы, с кем-то соперничает.
Я прикрыла за собой дверь, ступила в глубокий сумрак, ориентируясь наощупь. Прокралась к окну и плотнее задернула тяжелые гардины. Теперь можно зажечь свет. Я повела пальцами, и над ними запылал крошечный золотистый огонек. Моих умений хватало на такие вот «светлячки», и сейчас я почти гордилась собой.
На широком столе для переговоров, где обычно собирались люди отца, лежала карта. Я посмотрела на неё, попыталась запомнить расположение фигурок. Те казались хаотично расставленными на нескольких землях, причем нам не принадлежащих.
Я двинулась дальше, к письменному столу. Отец хранил бумаги в строгости, не допускал хаоса, и сейчас я легко ориентировалась в переписках и отчетах. Картинка складывалась странная.
– Я могу ошибаться, но, кажется… это твой отец планирует наступление, – сообщила я Алексису той же ночью, когда мы встретились за яблоневыми деревьями.
Я