Шай, покачав головой, отложила печать в сторону. – Получается, что Ашраван стал императором вовсе не потому, что в глубине души хотел доказать семье, что действительно способен им стать. И даже не ради того, чтобы наконец-то выйти из тени брата.
– Я скажу тебе, поддельщица, почему он это сделал, – произнес Гаотона.
Шай изучающе смотрела на него. Очевидно, что именно Гаотона поспособствовал восхождению Ашравана на престол, но в конечном счете император возненавидел арбитра. Возненавидел именно за свое восхождение?
– Интересно, – сказала она. – Почему?
– Он намеревался многое изменить в империи.
– В дневнике об этом ни слова…
– Он был скромным.
Шай в удивлении приподняла бровь. Услышанное шло вразрез со всеми записями, с которыми она ознакомилась.
– Конечно, он был весьма своенравным и невыносимо упрямым в спорах, но тем не менее в глубине души – весьма скромным. Его скромность – очень важная черта его характера. Тебе необходимо это учитывать.
– Я учту, – сказала Шай.
«Ты ведь и с ним так же себя вел, – подумала она. – Смотрел разочарованно, намекая, что нам бы следовало быть лучше, чем мы есть».
Не только Шай казалось, что Гаотона относится к ней как дедушка, разочарованный поведением внучки.
Из-за этого хотелось отмахнуться от него. Вот только… он предложил свою кандидатуру для испытания печатей. Считая то, что она делает, ужасным, он принял это наказание сам, а не прислал кого-то другого.
«Ты ведь искренен, старик?» – подумала Шай.
Гаотона откинулся на спинку стула, размышляя об императоре, и взгляд его сделался отрешенным. Шай ощутила беспокойство.
Среди ее коллег по цеху многие посмеивались над честными людьми, называя их легкой добычей. И очень заблуждались. Честный человек совсем не обязательно наивен. Лживого дурака и честного дурака одинаково легко обмануть, только способы будут разные.
Но честного и умного человека обмануть всегда намного сложнее, чем умного лжеца.
Потому что искренним по определению сложно притворяться.
– Что за мысли скрывает твой взгляд?
– Думаю я о том, что вы, должно быть, относились к императору в недавнем времени точно так же, как и ко мне сейчас. Иными словами, бесконечно брюзжали по поводу того, что и как надлежит совершать.
Гаотона фыркнул:
– Кажется, именно этим я и занимался, но мои взгляды вовсе не были ошибочными. Он же мог… Мог бы стать кем-то большим, чем был. Так же, как и ты могла бы стать прекрасным художником.
– Я и есть прекрасный художник.
– Настоящим художником, я говорю.
– Так и есть.
Гаотона покачал головой:
– Картина Фравы… Похоже, кое-что мы упускаем из виду. Фрава приказала обследовать подделку, и эксперты обнаружили несколько неточностей. Сам я их, разумеется, без чужой подсказки и не разглядел бы, но они там несомненно имеются. Поразмыслив, я счел их несуразными. Ведь