Затем приструнил эмоции, повернулся к моей дочери и мягко улыбнулся.
– Звучит заманчиво.
Вскоре мы с Эбинизером стояли и смотрели, как Мэгги и Мыш играют с детворой свартальвов.
Сад во внутреннем дворе посольства был великолепный: в центре несколько деревьев, а вокруг лужайки и клумбы, разбитые с большим вкусом и оставляющие достаточно места для беготни и игр в прятки. Маленькие свартальвы – существа странной наружности со свойственной родителям серой кожей и прямо-таки громадными глазами. Очаровательные пострелята. Тех, что по возрасту годились Мэгги в друзья, в посольстве жило с полдюжины, и все они без исключения были в восторге от Мыша. Мой пес играл с ними в салки, с легкостью прыгая туда-сюда и, несмотря на внушительную мышечную массу, ловко уклоняясь от детских рук.
В саду находились несколько взрослых свартальвов. Они вежливо держали дистанцию – что физическую, что психологическую, – но определенно чувствовали напряжение между мной и стариком.
– Ты что, сдурел? – осведомился Эбинизер.
– Просто сделал выбор, – ответил я.
– С тем же успехом можешь подарить ей футболку с мишенями на спине и груди. – Старик говорил негромко, чтобы не слышали дети. – Рядом с тобой девочка станет первейшим объектом для атаки. Господи! Вампирам уже известно, кто она и где находится!
– Она долго жила вдали от меня, в надежном доме. И не сказал бы, что это пошло ей на пользу.
– А чем тебе не угодил дом Карпентеров? – спросил дед. – Если не считать штаб-квартиры в Эдинбурге, более безопасного места не сыскать. Почему бы не оставить Мэгги у них?
– Потому что ее отец там не живет, – ответил я.
– Дурень ты, вот ты кто! – Старик поднял глаза к небу, словно умоляя Всемогущего даровать ему терпение.
Я скрежетнул зубами:
– Есть предложения получше?
– Ей надо жить в проверенном убежище. Подальше от тебя. По крайней мере, пока у нее не проявятся скрытые таланты и она не научится защищать себя.
– Если такое вообще произойдет.
– В ином случае ей не выжить в нашем мире.
– Вы-то, конечно, предпочли бы поступить иначе. – Я понял, что начинаю сердиться.
– Я и поступил иначе, – отрезал дед. – Сделал так, что твоя мать выросла вдали от рисков, свойственных моему образу жизни.
– И что из этого вышло? Давайте спросим у мамы. Хотя погодите. Спрашивать-то не у кого. Ведь мамы нет в живых.
Вдруг стало очень тихо. Мне показалось – или не показалось, – что на пару секунд солнце потускнело. Но готов ручаться, что свартальвы отступили от нас еще дальше.
Старик заговорил, и его голос рокотал, как далекие раскаты грома:
– Что ты сказал мне, мальчик?
– Что мамы нет в живых, – с расстановкой повторил я. – Ваша дочь, которую вы прятали в безопасном месте, уже не с нами. Так что вам нечего мне предъявить.
Старик молчал. Он походил на статую, вырезанную из старинной слоновой кости.
– Да, чудовища уже пытались убить Мэгги. Но я их остановил. И если это повторится, остановлю