и четвертый стакан, после чего Виталий Александрович понял, что если он не остановится, то работы не будет, хотя работать в одиночку тоже малоприятно – Юрик отрубился еще после второго стакана на старые дрожжи… Сейчас напарник валялся в углу и сладко спал, иногда вздрагивая и постанывая, как старая собака на солнцепеке.
Ежикову, конечно же, тоже не хотелось работать, но чувство долга было сильнее него.
– Паразит, лишу зарплаты, впрочем, и премии – тоже, а может вообще выгнать?.. Но тут Виталий Александрович опомнился: кто же работать-то будет?
– Ладно, потом решу, что делать с этим козлом, а сейчас – труба зовет, за работу, – мысленно сказал сам себе Ежиков.
Работа предстояла не слишком трудная, но грязная и довольно неприятная. Хозяин решил сделать арку между двумя комнатами, для этого нужно разрушить часть стены. Дом был очень старый, могло показаться, что это начало двадцатого века, но на самом деле, только опытный взгляд определил бы, что это середина девятнадцатого. Перегородка между комнатами была довольно широкой, но Ежиков, как специалист, понял сразу, что внутри стены пустота.
– Странно, – подумал он, – может, у кого-то из прежних хозяев здесь был встроенный шкаф? Ничего не понимаю.
Виталий Александрович постучал по стене, взял инструмент и принялся за дело. Действительно, между двумя слоями кирпича было пространство, в котором запросто мог поместиться человек. Ежиков засунул голову в образовавшуюся дыру и попытался что-то разглядеть, но внутри было темно и сыро.
– Продолжим, помолясь, – перекрестился он. Почему-то стало немного страшно.
Дальше дело пошло быстро, кирпичи прямо рассыпались, наверно это предыдущий хозяин такой дрянной материал закупил по дешевке, сэкономить хотел.
Очень скоро от стены почти ничего не осталось. Ежиков решил построить новую стену потоньше, но попрочнее и в ней уже арку, чем связываться с трухой.
– Вот, понимаешь, люди, один строит, другой ломает, третий…, – тут он осекся, – в самом углу что-то чернело. Виталий Александрович опустился на колени.
– Смотри-ка, – говорил он сам себе, – тряпок еще тут накидали! Точно, это те, кто ремонт прежним хозяевам делали, вот придурки, убрать за собой не могли, то ли дело мы…
Ежиков взял тряпку и хотел уже отнести ее в прихожую и бросить в мусор, как вдруг почувствовал что-то жесткое. Он развернул тряпку: внутри была целая горсть стекляшек.
– Ну, это уж совсем свинство, битое стекло кидать людям под руки! Так и порезаться недолго, – ворчал Виталий Александрович, – это дело надо перекурить.
Ежиков вместе с тряпкой и стекляшками пошел на кухню и сел на табуретку у стены. Прямо в лицо светило теплое весеннее солнышко, такое яркое, что хотелось зажмуриться и мурлыкать, как мартовский кот. Прикуривая, все же пришлось открыть один глаз. В самое лицо Виталию Александровичу вдруг брызнул сноп разноцветных лучей.
– Прекрати, Юрик, хорош зайчики зеркалом пускать, – но подельник продолжал спать сном младенца. Сверкание исходило от стекляшек в тряпке.
– Эт-та,