прикрыл глаза.
Как ему все очертенело! Эти вечные разборки, скандалы и интриги между театральным людом. А ему, между прочим, ехать финансирование выбивать в департамент и ремонт надо было начинать еще вчера – штукатурка, вон, сыплется с потолка и так и норовит на голову зрителям упасть.
– Ну, пожалуйста, Пал Сергеич! – Почти прошептала, особо ни на что не надеясь, Мари.
– Нет! Нет и еще раз нет, Мария Карловна! Где я перед началом сезона костюмера найду?
Павел Сергеевич Громов, поджарый мужчина пятидесяти лет отроду с висками, посеребренными немилосердным временем, был непреклонен. И Мари бы радоваться, ведь, руководство ее ценит, да только как представляла она, что снова нужно будет работать бок о бок с Полин и Геной, ой, Германом, так дурно становилось. А ей ещё силы нужны, чтобы выставить изменника из квартиры.
– Я не смогу рядом с ними… – Всхлипнула Маша, признаваясь.
Характер она имела такой, что спорить и отстаивать свою точку зрения не умела. В мыслях представляла, конечно, мол, как скажет сейчас резко и четко – скажет, как отрежет. А в реальности выходило что-то несвязное и сопливое. Одним словом, тургеневская барышня, которая в этот жестокий век зачем-то народилась тридцать лет назад в самом центре Москвы.
Пал Сергеич поморщился раздраженно. Он не терпел женских слез.
– Давайте без воды, прошу Вас! Ну, что вы хотите от меня в конце концов? Давайте, я отправлю вас в отпуск, а? Развеетесь, успокоитесь. Костюмы у вас готовы, так что мы тут справимся пару недель.
Мари уставилась на худрука. Отпуск – это, конечно, хорошо. Отпуск – это мечта. В отпуске она не была года три. Да только как это решит её проблему? После отпуска все равно возвращаться в театр и опять лицезреть эту сладкую парочку. А это было невозможно!
Павел Сергеич жестом дал понять, что разговор окончен. Мари послушно встала. На лице ее читалась такая безысходность, что худрук на миг задумался.
– Хотя, знаете… У меня есть идея получше. – Павел Сергеевич постучал карандашом по поверхности стола и жестом пригласил Машу присесть обратно. – А давайте я вас, Машенька, отправлю в командировку?
У Мари брови поползли вверх. Куда? В командировку? За пять лет службы при театре никогда она не ездила ни в какие командировки. Гастроли в межсезонье – вот максимум. Но разве ж можно это называть командировкой? В нормальной командировке люди работают и успевают осмотреть город, отдохнуть, погулять, а тут, как взмыленная лошадь, носишься между спектаклями, на ходу подлатывая вечно рвущиеся костюмы, а осмотреть окрестности можно только в дороге между городами. Но полей и лесов в своей жизни она видела итак предостаточно.
– Послушайте, Мари! – Стал вдруг необыкновенно добр и словоохотлив Пал Сергеич. Глаза его загорелись каким-то новым, невиданным Маше доселе огнем – заблестели, будто только что и не сидел перед ней уставший человек. – Мой старый приятель занимается проведением дворянских балов в Петербурге. Он просил у меня консультацию по костюму. Но я отмахнулся. А вы-то у нас костюмер, Мари! Вот и поезжайте в Петербург, погуляйте