чёрт! – озвучил мои мысли Градский, с болезненной гримасой помассировав запястье, опухающее на глазах.
– Замену поищи, – без задней мысли предложил я, копаясь в аптечке, думая найти эластичный бинт или что-то подобное. Но чёрта с два… стандартный набор из йода, зелёнки, бинтов, жгута и валерианы.
– Да тут, блять… – в ответ целая тирада о мудаках, которые рады подсидеть, и настроении, которое вот совсем ни к чёрту! Не обращая на это внимание, бинтую ему запястье обычным бинтом, за неимением эластичного.
– Да Мишку и возьми, – предложил Буйнов, прикладывая какую-то вонючую ватку под наливающийся глаз и с недовольным видом рассматривая себя в чуть облупившемся зеркале, – Сложную композицию он пока не вытянет, не на сцене, по крайней мере, а так – справится.
Ругнувшись ещё раз, Градский хмыкнул недовольно… и принял мою кандидатуру. Как я понимаю – не то чтобы за неимением лучшего, а потому что все остальные, в данный момент – мудаки!
Спорить с этим утверждением я не стал, и, живо подхватив гитару, начал, с помощью владельца примерять её во всех видах.
– Ну, сойдёт! – постановил наконец Градский, отчаянно морщась при некоторых моих аккордах, – Но это только на сегодня, понял?!
Я – понял, и внял, и… нет, ну правда, нужно же показать человеку, что ценю предоставленную возможность?! Потому что он – Гений, и дышать с ним одним воздухом – большая честь для меня!
… но кажется, немного переиграл.
– Тебе ведь похуй? – хохотнув, спросил Буйнов, отняв примочку от глаза и покосившись на дверь, закрывшуюся за Градским. Отношения у них сложные – когда вроде и друзья, и, пожалуй, друзья они без всяких «вроде», но ясно уже, что хотя они ещё и не осознают этого, им уже немножечко тесно, и не слишком далёк тот день, когда музыканты разойдутся.
– Ну не то чтобы совсем, – дёргаю плечом, невольно косясь на дверь вслед за Александром, – но так-то я у Локтева в ансамбле больше года занимаюсь, уже привык к сцене. Не реже двух, а то и трёх раз в месяц в каком-нибудь концерте участвую.
– Седьмой слева в пятом ряду хора? – съехидничал Буйнов, – В подшефном колхозе «Красные зорьки»?
Он сам же заржал над своей шуткой, весело толкаясь плечом, и я посмеялся вместе с ним, из вежливости.
– Ошибся? – почти тут же прервал своё смех Буйнов. Он далеко не глупый парень, умеющий, если надо, признавать свои ошибки. Задав вопрос, Александр вопросительно уставился на меня – так, будто ему и вправду интересна моя жизнь.
– Чуть-чуть, – улыбаюсь едва заметно, – когда в «Красные зорьки», то бывает, что и солистом! Хотя конечно, на серьёзные отчётные концерты в хоре стою, голос ещё не переломался до конца, сбойнуть может.
– А если танцевальные номера, – продолжаю, – то и вовсе…
Не договорив, изображаю робота, что пока – свежо, неизбито, и производит должное впечатление.
– Да-а… – тянет