решено! Зачем?!
– Рабство начинается с молчания, – отозвался я…
… или всё-таки алкоголь?
Глава 4
Один день
– Михаил! Савелов! – оглядываюсь, невольно сбиваясь с шага, но не могу понять, кому я, чёрт подери, понадобился с самого утра? Поток людей в проходной, густой и тягучий, тут же наказал меня за остановку, закружил с собой, наступая на пятки, зло толкаясь в спину и пихаясь бока, внёс, втащил на территорию Трёхгорки несколько потрёпанного и куда как менее довольного, чем минутой ранее.
Почти тут же сзади вцепились в рукав пальто, за каким-то чёртом дёргая, и…
– От всей души благодарствую, боярин! – ёрничая, чтобы не сорваться на мордобой, в пояс кланяюсь нашему комсоргу, отыгрывая сценку из цеховой самодеятельности, в которой я недавно участвовал.
Настроение стремительно летит в пропасть, потому как день, ну один к одному! Погода эта мерзкая, тычки в спину, полуоторванный рукав пальто… и готов поклясться, комсорг сейчас с какой-нибудь гадостью приставать будет!
– … только ты, неохваченным остался, понимаешь? – вещает Фрадкин, норовя забежать вперёд и заглянуть в лицо, – Вся цеховая молодёжь состоит в комсомоле, все сознательные!
На это утверждение хмыкаю, не вступая в заведомо проигрышный спор. Бессмысленно… я его аргументами, а он меня – цитатами из марксизма-ленинизма, выворачивая всё так, что оспаривать его точку зрения, это чуть не против Советской Власти идти.
– Ну ты же нормальный парень, – не унимается комсорг, – так зачем отрываться от коллектива! Ребята у нас, ты знаешь, замечательные, опять же – дата знаменательная!
Какая именно дата, я уже не спрашиваю. Дат этих… не на каждый день, но на каждую неделю, и с избытком, и все – знаменательные. Было когда-то что-то… и это когда-то что-то попало в коммунистические Святцы, и всё, не сотрёшь! Хотя если пытаться разобрать критически… впрочем, критически нельзя, нужно Верить.
Комсорг наш из тех, что святее Папы Римского быть пытается – очень уж ему хочется стать не просто комсоргом, а освобождённым[19], но желающих много, а мест – мало. А он – Фрадкин, а не Иванов и не Алиев, что значит, пригляд за ним плотный.
Последнее – в минус, но одновременно и в плюс. Фрадкин наш, этакий шабес-гой[20] наоборот, хочет комсомольскую и партийную карьеру больше, чем кушать, и очень старается, горя сам, и не светя, а скорее – поджигая других. Этакий пример интернационализма…
… но по мне, он скорее козёл-провокатор[21], и верит ли он в то, о чём говорит, большой вопрос.
Сейчас, в настоящее время… не знаю, вот честно, не знаю! Наверное, хватает и искренних коммунистов, по крайней мере, на низовых должностях.
А после… сам я этого не застал, но когда выезд из СССР стал более-менее свободным, все эти комсорги-парторги рванули первыми. В Израиль, в Америку, в Германию… независимо от национальности – действительной, или по паспорту.