мог с этим поделать. Им манипулировали. Виктор не знал пока утверждение это или вопрос. Сейчас его больше волновало, записала ли камера хоть что-то, кроме проклятого белого шума.
Виктор Ильич спустился в комнату охраны.
Запись не порадовала ничем. Он, конечно, питал надежду, но особо не рассчитывал на успех. Что бы это ни было, оно умело хранить секреты. Одна из самых очевидных версий расследования смерти Александра Клинова – самоубийство. Но никто из близких эту версию не принял. Виктор Ильич в их числе. Но сейчас, после происшедшего, закралось сомнение. Если Саша, сидя за бузиновым (бузиновым, мать его!) столом постоянно испытывал подобный стресс, мог ли он остаться в здравом уме?
Виктор Ильич вернулся в квартирку, чтобы выспаться, а поутру, сдав вахту, отбыть в Москву.
Два часа лёту на борту самолёта – достаточное время подумать. И всё время в пути Виктор Ильич провёл в раздумьях, почти не заметив полёта.
Как бы то ни было, но дерево, из которого сделан стол, оказалось бузиной. И загадочный старинный стол, видимо, представлял собой единое целое, раз заставил вернуть маленькую щепку. А ведь заставил! Откол щепки сбил некий транслятор, и вместо плавного продолжения истории о приключениях мальчика в подземельях на бумагу выведен конспект баек из книги, когда-то прочитанной смотрителем. Совпадение? Вряд ли. Уже не первое. А если бы он не читал книгу о подземельях Первопрестольной? Хороший вопрос. Тем не менее, он читал.
Реально ли, что стол, будучи бузиновым, по стародавним поверьям являющейся вместилищем бесов, сохранил демоническое проклятье и каким-то образом влияет на человеческий разум? Нешуточное ведь дело чувствовать, как пальцам, давно страдающие артритом, возвращается былая гибкость, стоит только сесть за «древний» стол и начать писать… причём писать в «бессознательном» состоянии. Может, стол способен манипулировать чувствами и ощущениями? Может, боль и не исчезает вовсе и стол просто на время анестезирует нервные окончания, чтобы досадное препятствие не мешало записывать историю? Артрит-то возвращается постоянно!..
Но вот зажглась лампочка «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ!».
Посадка.
Надежда Олеговна встретила его. Виктор Ильич поискал взглядом Володю.
– Ты одна? – спросил он.
– Да, – ответила она. И Виктор Ильич не стал расспрашивать – почему.
Надежда Олеговна привезла его к себе домой.
– Я напекла драники, – сказала она, приглашая на кухню.
Мужа не было и дома. Виктор Ильич снял обувь, кепи и прошёл на кухню.
– Знаешь я… Боже мой, Витя! – воскликнула Надежда Олеговна, выронила чашку и хлопнула рукой по рту с изумленно отвисшей челюстью. Чашка разбилась, но женщина не заметила. – Что с твоими волосами? Что стряслось?!
– За этим я и приехал, Надя. Очень хочу знать, что стряслось.
Она долго молчала, переваривая то, что рассказал Виктор Ильич. Они сидели в комнате, позабыв про обед, драники и разбитую чашку. Он боялся, что она не поверит, но зря боялся.
– Я