три дня. И вдруг… Война настала.
Былого не осталось ничего…
Машуня так с тех пор и не видала
Родного лейтенанта своего —
Погиб в июле, сразу, в сорок первом.
Она не знала и всю жизнь ждала.
Когда от горя в жгут свивались нервы,
Когда беда, казалось, верх брала,
Её надежда зыбкая на встречу
Хранила от невзгод, давала сил.
Ночами снился тот июньский вечер,
И милый, что на танец пригласил.
Когда ползли по Ладоге машины
И так далёко были все свои;
Когда на льду кругом взрывались мины
И пасти раскрывали полыньи,
Не плакала она. Ребят поменьше
Собою грела, обнимала вновь.
Девчонка, а сильнее взрослых женщин,
И силу ту давала ей любовь.
Она в эвакуации осталась
При школе, стала мамой для сирот.
Делилась всем, любила, не ругалась,
И принимала каждый «лишний рот».
«Ведь это наши, русские ребята!» —
Шептала, поборов тоску и страх.
И в Ленинград вернулась в сорок пятом
С голодными мальцами на руках.
«Дочь младшая – отцовская отрада…»
Дочь младшая – отцовская отрада,
И до войны, как розочка, цвела.
Погибла мама в первый год блокады,
А мачеха… А мачеха была
Суровей, чем «владычица морская»
Из сказки. Ей «чужих» не нужен взвод.
Ушла Машуня из дому, рыдая.
Устроилась работать на завод.
С утра гудок, и будни трудовые,
И вечером ещё один гудок.
Испуганные, тощие, смешные,
А старшему всего седьмой годок —
Но с детства по-хорошему упрямы —
К окну всё время тянутся, наверх,
Ждут пацаны свою вторую маму —
Единственную, лучшую из всех.
А в воскресенье Маша месит тесто
Да варит суп – мальчишкам на обед.
Теперь троим ребятам – мамы вместо.
А ей самой – всего семнадцать лет.
Май в Городе
На яблонях почки краснеют. В ладонях зари
Нева обратилась волшебной молочной рекою.
Здесь камешек каждый о вечном со мной говорит,
Трепещут оград кружева, когда глажу рукою
Холодный чугун. Тихо песню заводит волна,
Как будто зовёт издалёка, и плачет, и вторит.
Сиреневый сумрак, шаги, милых глаз глубина.
Мы те же, что прежде, поверь мне, мы встретимся вскоре.
А Город проснулся и снова с весною воскрес,
Вокруг оглядевшись смущенным и радостным взором.
И белая ночь вышивает по шёлку небес
Шпиль крепости тонкий и солнечный купол собора.
Усыпаны дороги лепестками
В листья укутавшись, ландыши дремлют,
Клонятся, тонко звеня.
Вечер баюкает сонную Землю
После тяжёлого дня.
Всё