одолеть два лестничных пролета.
Наверху я ненадолго останавливаюсь.
Оглядываюсь по сторонам. Такое чувство, что впереди – огромная стена из воды и песка. Она тянется в обе стороны, насколько хватает глаз. Вода будто живая – вздымается, дышит. Это величественное и одновременно пугающее зрелище.
Интересно, моя мать хоть раз видела океан? Она родилась и выросла в Кентукки, в том же городке, где вчера умерла. Не помню, чтобы она рассказывала мне о каких-нибудь путешествиях или показывала фотографии из семейных поездок на море. Это грустно. Я не знала, что океан произведет на меня такое впечатление, но теперь, когда я его увидела, думаю, каждый обязан испытать это хотя бы раз в жизни.
Это почти так же важно, как иметь еду на столе или крышу над головой. Я даже не удивлюсь, если на свете существует благотворительный фонд, единственная цель которого – устраивать людям поездки на побережье. Такие поездки надо внести в список основных человеческих прав или товаров первой необходимости.
Океан – это несколько лет психотерапии в одной картинке.
– Бейя?
Я оборачиваюсь и вижу в гостиной женщину – именно такую я себе и представляла. Яркая и блестящая, как фруктовое эскимо, с белыми зубами, розовым маникюром и очень ухоженными светлыми волосами.
С моих губ срывается стон. Вообще-то он не предназначался для чужих ушей, но женщина сразу склоняет голову набок – видимо, услышала. И все равно улыбается.
Я готовлюсь отражать непрошеные объятия: обеими руками крепко прижимаю к себе портрет матери Терезы и рюкзак с вещами.
– Здравствуйте.
Вхожу в дом. Пахнет свежим постельным бельем и… беконом. Странное сочетание. Впрочем, белье/бекон пахнут куда приятней, чем плесень и сигаретный дым, которыми провонял наш трейлер.
Алана немного растеряна – не знает, как лучше поступить, раз уж обнять меня нельзя. Отец бросает ключи на каминную полку.
– Где Сара?
– Бегу!!!
Истошный вопль сопровождается топотом ног по лестнице. В гостиную сбегает юная копия Аланы. Зубы у нее даже белее, чем у матери. А еще она – клянусь! – скачет на месте, хлопает в ладоши и повизгивает от радости. Это так ужасно, что я теряю дар речи.
Порхнув ко мне, Сара хватает меня за руку.
– О боже, какая ты хорошенькая! Идем, покажу комнату!
Я и слова не успеваю вымолвить. Иду за Сарой, не сводя глаз с ее задорного хвостика. Она в джинсовых шортах и без футболки, в одном верхе от купальника. Источает аромат кокосового масла.
– Ужин через полчаса! – кричит нам вдогонку Алана.
Наверху Сара отпускает мою руку и распахивает первую же дверь.
Я осматриваю свою новую комнату. Стены успокаивающего светло-голубого оттенка – точь-в-точь как глаза у фотографа с парома. На кровати лежит белоснежное покрывало с гигантским голубым осьминогом. В изголовье – неприличное количество подушек.
Все такое чистое и так хорошо пахнет, что и трогать-то страшно. Впрочем, Сара без всякой задней мысли шлепается на кровать и оттуда наблюдает, как я осматриваю