призвать к миру Лю Бяо.
– Лю Бяо любит водить дружбу с людьми знаменитыми, – сказал Цзя Сюй. – Пошлите к нему на переговоры прославленного ученого, и он покорится.
И вот решено было отправить к Лю Бяо ученого мужа Ни Хэна, испросив на то дозволение государя.
Как только высочайшее дозволение было получено, Цао Цао призвал к себе Ни Хэна и после приветственных церемоний пригласил сесть. Ни Хэн обратил лицо к небу и со вздохом сказал:
– Хоть и необъятен мир, но нет в нем достойных людей!
– Что это значит? – изумился Цао Цао. – У меня под началом несколько десятков человек, и все они герои!
– Хотел бы я знать их имена.
– Сюнь Юй, Сюнь Ю, Го Цзя, Чэн Юй, Сяо Хэ, Чэнь Пин, Чжан Ляо, Сюй Чу, Ли Дянь, Юэ Цзинь, Цинь Пэн, Ма У, Люй Цянь, Мань Чун, Юй Цзинь, Сюй Хуан, Сяхоу Дунь, Цао Жэнь.
– Вы заблуждаетесь, – возразил Ни Хэн со спокойной улыбкой. – Сюнь Юй разве что способен быть плакальщиком на похоронах или проведать больного. Сюнь Ю годен ухаживать за могилами, Чэн Юю можно поручить закрывать окна и двери. Го Цзя пригоден для чтения стихов, Чжан Ляо способен бить в барабаны и гонги, Сюй Чу – пасти коров да ходить за лошадьми, Юэ Цзинь может писать да читать указы, Ли Дянь – развозить письма да депеши, Люй Цянь – точить ножи да ковать мечи, Мань Чун – пить да есть, а Сюй Хуан – резать собак да колоть свиней. Сяхоу Дуня следовало бы назвать полководцем Неповрежденной головы, а Цао Жэня – тайшоу [42] – Люблю денежки. Все остальные могут служить вешалками для платья, мешками для риса, бочками для вина и коробами для мяса!
– Какими же способностями обладаешь ты сам? – едва сдерживая гнев, спросил Цао Цао.
– Я постиг все небесные знамения и земные законы, три учения и девять течений [43]. Я мог бы сделать Сына неба равным Яо и Шуню [44], а сам я в добродетелях могу сравняться с Куном и Янем [45]. Не к лицу мне толковать с людьми невежественными! – воскликнул Ни Хэн и спокойно направился к выходу.
Чжан Ляо, стоявший рядом с Цао Цао, схватился было за меч, но Цао Цао удержал его и сказал:
– Мне не хватает барабанщика для пиров и представлений при дворе. Не поставить ли на эту должность Ни Хэна?
– Его надо казнить! – воскликнул Чжан Ляо.
– Он прославился по всей Поднебесной, – промолвил в ответ Цао Цао, – и люди не простили бы мне его смерти, но я сделаю его барабанщиком и тем опозорю.
На следующий день Цао Цао устроил во дворце пир. Все барабанщики явились в праздничных одеждах, и только Ни Хэн пришел в старом платье.
– Ты почему не переоделся? – спросил Ни Хэна один из приближенных Цао Цао.
И тут Ни Хэн сбросил с себя свое платье и остался совершенно голым. Гости закрыли лица руками.
– Стыда у тебя нет! – закричал Цао Цао. – Не забывай, что ты в государевом храме предков!
– Обманывать Сына неба и высших – вот бесстыдство, – невозмутимо отвечал Ни Хэн. – Я обнажил тело, данное мне отцом и матерью. Пусть все видят, что я чист!
– Это ты чист? – съязвил Цао Цао. – А кто же, по-твоему, грязен?
– Ты не отличаешь мудрости