Когда это вы служили в Красной Армии?
– Я не в Красной, я – в царской, – уточняет Утесов. – Так вот, наш подпрапорщик Назаренко рассказывал байку… Один старик говорит другому: «Помнишь, нам в армии, чтоб мы на девчонок не отвлекались, в чай подливали бром?» – «Ну, помню. И что?» – «Да вот, этот бром через сорок лет начинает действовать!»
Окружающие смеются, а режиссер взрывается:
– Опять вы с дурацкими одесскими шуточками!
– Какие шутки? – удивляется Утесов. – Я серьезно.
– Что серьезно?
– Быку нужно дать бром.
– Уберите от меня этого сумасшедшего! – кричит Александров. – Уберите, я за себя не ручаюсь!
Но тут вмешивается Бабель. Поправив очки на носу, он солидно говорит, что в отличие от Утесова служил не в царской, а в Первой конной армии Буденного, и свидетельствует, что, когда надо было оперировать раненного коня, его усыпляли котелком брома. Режиссер смотрит на писателя с детской доверчивостью:
– Это правда?
Писатель уверяет:
– Чистая правда!
Александров вскакивает и кричит:
– Бром! Немедленно достаньте бром! Где хотите – в аптеках, в больницах…
Ассистенты срываются с места и убегают. Гримерша Раиса стонет от счастья:
– Леонид Осипович! Я знала: вы – самый умный, вы – волшебник!
Утесов жмет руку Бабелю:
– Спасибо за поддержку!
– Как одессит – одесситу, – улыбается Бабель. – Ну, до вечера!
– До ужина, – уточняет Утесов. – Рванем в «Гагрипш» – там готовят такой аджабсандал!
– Ой, я обожаю аджабсандал! – опять влезает гримерша. – Леонид Осипович, хотите, я вам сама его приготовлю вечером?
– Девушка, – напоминает Тоня, – к вечеру Леонид Осипович ожидает прибытие любимой супруги!
Раиса скисает. Бабель с Тоней уходят. А на площадке появляется редактор с каким-то пакетом в руке и просит Григория Васильевича, Леонида Осиповича и Николай Робертовича проследовать за ним.
Александров, Утесов и Эрдман усаживаются в беседке, Редактор сообщает, что конкурс «Комсомольской правды» на лучший текст песни для фильма окончен и Москва прислала результаты. Редактор вспарывает пакет.
– Компетентное жюри признало лучшим текст… – Он достает из пакета официальный бланк. – … текст поэта Лебедева-Кумача.
– Я так и чувствовал! – сияет Утесов.
– По-моему, вы не чувствовали, а знали, – заявляет Александров.
Утесов невинно удивляется:
– Откуда я мог знать? Вы же слышали – компетентное жюри…
Редактор вдруг задумывается:
– Лебедев… Кумач… Где-то я слышал эти две фамилии…
– Одну! – Александров кивает на Утесова. – От него вы и слышали! Говорю же, он все знал!
– Лебедева-Кумача? – опять играет невинность Утесов. – Конечно, знал и знаю. Очень талантливый поэт. Но про победу на конкурсе – ни сном, ни духом!
В