далеко ли до их пункта назначения – деревни Курянка. Возница лишь пожимает плечами: откуда ему знать, он же сам не из Курянки, а из Петуховки. Пианист возмущается: неужели не могли дать провожатого из части. Утесов его укоряет: провожатые из части – все воюют, и вообще нечего ныть, сами доберемся.
Но раздается рев самолетов, грохот стрельбы. Музыканты задирают головы к небу, наблюдая, как два «мессера» атакуют советский «ястребок». Альберт снимает воздушный бой. Наш «ястребок» загорается, из него прыгает летчик. Раскрывается парашют, плавно снижаясь на лесок впереди. Музыканты бегут к месту приземления, находят раненного летчика, высвобождают его из цепких ветвей и парашютных строп, несут на свою телегу.
Дита перевязывает плечо курносого летчика. Над ним склоняется Утесов:
– Ну, как ты, хлопчик?
– Порядок! – успокаивает Дита. – Зря я, что ли, на курсы медсестер ходила?
А летчик широко распахнутыми глазами смотрит на Утесова:
– Товарищ… Утесов! Или это я… в бреду?
– Никакого бреда, хлопчик, это я.
– А вы меня помните?
– Нет… Мы разве встречались?
– Конечно, встречались! В тридцать девятом году на концерте в Минске.
– Ты что, тоже участвовал в концерте?
– Зачем участвовал? Я во втором ряду сидел!
– А-а… Извини, не помню.
– Интересно! – обижается парень. – Я вас помню, а вы меня – нет!
После очередного концерта в блиндаже, освещаемом неверным светом коптилки из снарядной гильзы, артистам устроил прием полковник-украинец.
– Спасыби вам велыке, товарыши артысты, за ваш талант! Тэпэр будэмо быты ворога з двойною силою! И побьм!
Все чокаются алюминиевыми кружками и выпивают. Полковник склоняется к Утесову и с хитрецой сообщает:
– Вы ж, мабуть, знаетэ, товарыш Утесов, приказ верховного главнокомандования: давать горилку тилькы частям, яки добрэ воюють. Так у мэнэ, будь ласка, имеется! А у сусидэй наших ни пляшечки нэма. Ни капелюшечки!
Утесов играет большое удивление:
– А мы вчера у ваших соседей-минометчиков выступали. Так у них, представьте, тоже имеется… нет, не водка, врать не стану… но вином угощали.
Полковник крайне огорчается:
– От, чертов Мамадашвили! Ему аж из Грузии – через усю войну – яким-то манером вино доставляють!
Гости смеются. А полковник крутит ус:
– Ну, колы правду сказать, у Мамадашвили тоже бойцы геройские. Не хуже моих… Ни, мои всэ ж такы найкращи!
Все опять смеются. Полковник с нежностью смотрит на Диту:
– Яка ж вы гарна дивчина!
Спасибо!
Дита успевает и кокетливо улыбнутся, и смущенно оглянуться на Альберта.
– Та ни, вы нэ подумайте, моя Ганночка тэж красуня! И спасыби вам, що мы на вас дывымось – и згадуемо наших жинок та дивчат улюбленных!
Утесов поднимает кружку:
– Давайте выпьем за то, чтобы вы скорее вернулись к тем, кто вас любит и ждет!
А полковник формулирует то же самое, но исчерпывающе кратко:
– За победу!
Ради