будущих артистов догадывается, что они совершенно не соображают, чего он там сейчас распределит. Приходится объяснять, что это он им расскажет, кто кого будет играть, а потом даст грамотным листочки со словами, а неграмотным будет сам читать – пусть запоминают.
Рыжий солдат возмущается, что ни черта он не сможет запомнить, когда башка гудит с голодухи. Его поддерживает молдаванин, заявляя, что он вообще не желает никакого такого театра. Другие тоже галдят, наращивая бузу, а некоторые норовят улизнуть.
Лёдя спокойно наблюдает их исход. И сообщает, что они могут себе катиться, а он найдет артистов в екатерининском полку: они там не дураки, соображают, что артистам – двойной солдатский паек. Воины тут же возвращаются на свои места.
Лёдя с довольной ухмылкой раскладывает листки текстов. И сообщает, что играть они будут кто солдата, кто подпрапорщика, кто офицера… Рыжий немедля делает заявку, что хочет играть «охвицера». Но Лёдя пресекает его строгим режиссерским тоном: хотеть мало, надо еще уметь. Ну, а что они умеют, это сейчас будет видно. Пока же он познакомит их с текстом – сам сыграет за всех персонажей. И действительно, Лёдя играет все роли интермедии, преображаясь на глазах.
Грозным подпрапорщиком оглядывает строй и командует:
– Ста-а-ановись! По места-ам! Чище выровняться! А до тебе команда не касается?!
И тут же оправдывается робким тоном рядового:
– А я же ж на месте и стою.
– Отставить! Пораспускались! Два часа строевой! Равняйсь! Подбородок выше! Грудинку вперед! Смир-р-рна! Отставить! Резкий поворот головы, как один!
Тут Лёдя преображается в господина офицера:
– Подпрапорщик! Ко мне на носках! Быстро!
Подпрапорщик с ходу превращается из грозного командира в робкого подчиненного:
– Слушаюсь, господин охвицер! Есть на носках быстро!
– Эт-то что у тебя здесь происходит!
– Вверенный мне… то есть вам… то есть взвод… в полной боевой готовности готов для исполнения любых приказаний! За время вашего отсутствия никаких происшествий…
– Молча-ать! – рявкает офицер. – Не тарахти словами!
– Да я ж еще и слова не сказал! – удивляется подпрапорщик.
– Что? Возражать? – гневается офицер. – Смир-рна! Смир-рна стоять, я сказал! Муха пролетит – чтоб слышно было!
Лёдя имитирует жужжание мухи. И в образе офицера довольно ухмыляется:
– О! Слышно!
Он хлопает ладонями, прекращает жужжание и объявляет:
– Одна муха-ероплан не вернулась в расположение части!
Солдаты радостно гогочут.
Румяная Оксана исподтишка наблюдает из окошка за Лёдей, идущим к дому подпрапорщика. Когда он поравнялся с домом, она выходит, разбрасывает корм копошащимся у порога курам и воркует:
– Цып, цып, цып!
Добрый денек, госпожа подпрапорщица!
Лёдя вновь галантно целует ручку Оксаны.
На этот раз она не вырывает руку, а наоборот, смущенно шепчет:
– Я теперь на ночь салом мажу…
Из окна выглядывает подпрапорщик Назаренко: