нестерпимую боль. Когда она оставалась одна в квартире, начинало казаться, что вот сейчас раздастся звонок в дверь, и он войдёт. Мила понимала, что Саша не знает ни её адреса, ни домашнего телефона, но, тем не менее, подбегала к двери, открывала её в надежде, что увидит его. Снимала трубку телефона и слушала гудки. Выскакивала на балкон и смотрела вниз, на улицу – а вдруг он уже стоит там и ждет её. Спать она ложилась с мыслями о Саше и просыпалась с мыслями о нём. Она пыталась отвлечься: начинала смотреть недавно купленный отцом чудо – телевизор или читать книгу, но не понимала, что показывают на экране и о чём книга. Засыпала она со слезами на глазах и просыпалась с мокрыми от слёз глазами. За два дня до репетиции она нашла выход: взяла блокнот и стала писать ему письмо. За три часа она исписала весь альбом. Самые заветные мысли и желания, личные рассуждения, воспоминания – всё рассказала Саше в этом послании. Было ощущение, что она с ним встретилась и пообщалась. На какое-то время нестерпимая боль ушла, заменив её сладостным чувством той нежности, которую она уже испытала рядом с ним. Она могла бы говорить и писать ему до бесконечности: часами, днями, годами. При встрече, в воскресенье, она обязательно отдаст ему этот блокнот. И она уверена: Саша поймёт каждое написанное ею слово и каждую её мысль.
Наступило долгожданное воскресенье, и вся семья уже в 9 утра была в театре. Началась обычная суета: расстановка декораций, подготовка костюмов, гримёрши пытались выловить актёров, примерявших костюмы и заставить их в первую очередь сделать грим; причёсывались парики, искались необходимые аксессуары.
В 11.30 всё было готово. Артур Вениаминович проверил: приглашённые из Москвы гости сидели в зале. Ровно в 12 занавес был поднят.
Саша уже целый час стоял у Каменной лестницы в ожидании Милы. Огромный букет белых роз мешал ему, и он положил его на солнечные часы. Неделя была тяжелой. Разговор с Олей не получился. Она так радовалась их встрече, что у него не нашлось подходящих слов, чтобы объяснить то, что с ним произошло. Да и что с ним произошло? Разве он мог объяснить это себе? Разве можно объяснить ту боль и тоску, которая преследовала его всю эту неделю? Он ни о чём не мог думать. Всё валилось из рук, ночи напролёт он вспоминал Милу, её запах, её глаза, улыбку, её отчаяние в глазах, её слезы и то, как она смотрела на него. Внутри всё сжималось, рушилась такая понятная и такая простая жизнь, будущее уже не представлялось ни с Ольгой, ни с какой-то другой женщиной.
«Мила, Мила, Мила! Где ты, моя милая и такая родная девочка? Почему ты опаздываешь?»
Милочка стояла за кулисами и ждала своего выхода на сцену. Как всегда, перед трудным моментом, она начинала молиться богам Олимпа. Вот и сейчас она сосредоточилась и мысленно обратилась к ним: «Боги, помогите мне сыграть Заречную так, как я её понимаю. Сыграть девушку, стремящуюся только к славе и известности. Сыграть девушку, которая ради славы растоптала любовь и погубила человека. Умоляю, дайте мне силы!».
И вдруг произошло что-то странное. Она увидела, как откуда – то сверху, прямо на неё, опускается прозрачный цилиндр, словно сотканный