если вы этого желаете, сказал терпеливо Арамис.
– Этот Рошфор, сказал Портос, – провел бы со мной неприятную минуту, если б я был конюхом Шале.
– А вы провели бы не совсем приятно четверть часа с красным герцогом, сказал Арамис.
– А! красный герцог! браво! браво! красный герцог, отвечал Портос, ударяя в ладоши и делая одобрительные знаки головой, – это превосходно! Я пущу в ход это слово, любезный, будьте уверены. Как жаль, что вы не могли последовать своему призванию, друг мой, вы были бы приятнейшим аббатом.
– О, это только временное промедление, сказал Арамис, – когда-нибудь я буду аббатом; вы знаете, Портос, что я для этого продолжаю изучать богословие.
– Рано или поздно он это сделает, сказал Портос.
– Скоро? сказал Арамис.
– Он ждет только одного обстоятельства, чтобы совершенно решиться и надеть рясу, которая у него под мундиром, сказал один мушкетер.
– Чего же он ждет? спросил другой.
– Он ждет, когда королева даст Франции наследника престола.
– Не шутите этим, господа, сказал Портос: – благодаря Бога, королева еще таких лет, что это может случиться.
– Говорят, что г. Бокингем во Франции, сказал Арамис с лукавою усмешкой, которая придала оскорбительный смысл этой, по-видимому, простой фразе.
– Друг мой, Арамис, вы ошибаетесь, сказал Портос: – ваш ум увлекает вас всегда слишком далеко; худо было бы, если бы вас услышал де-Тревиль.
– Вы хотите учить меня, Портос, сказал Арамис, и в кротком взгляде его сверкнула молния.
– Любезный друг, будьте мушкетером или аббатом, но не тем и другим вместе, сказал Портос. – Помните, Атос сказал вам недавно, что вы гнетесь на все стороны. Ах, не сердитесь, пожалуйста, это бесполезно; вы знаете условие между вами, Атосом и мною. Вы бываете у г-жи д’Егильон, и ухаживаете за ней; вы бываете у госпожи де Боа-Траси, двоюродной сестры госпожи Шеврёз и говорят, что вы в большой милости у этой дамы. Боже мой! не признавайтесь в вашем счастье, у вас не выпытывают вашей тайны, зная вашу скромность. Но если вы обладаете этою добродетелью, для чего ж не соблюдаете вы ее в отношении к ее величеству. Пусть говорят, кто и что хочет про короля и кардинала, но особа королевы священна, и если говорить о ней, то надо говорить только хорошее.
– Вы, Портос, притязательны как Нарцисс.
– Предупреждаю вас, отвечал Арамис: – вы знаете, что я ненавижу наставлений, кроме тех, которые говорит Атос. Что же касается до вас, любезный, то перевязь ваша слишком великолепна, чтобы можно было верить вашей строгой нравственности. Я буду аббатом, если мне вздумается; покуда я мушкетер, и потому говорю что мне придет в голову, и в настоящую минуту скажу, что вы выводите меня из терпения.
– Арамис!
– Портос!
– Ей, господа, господа! закричали окружающие.
– Де-Тревиль ожидает г. д’Артаньяна, прервал слуга, отворяя дверь кабинета.
При этом объявлении, во время которого дверь кабинета оставалась отворенною, все замолчали, и среди всеобщего