Плоды школы Верт. Таша Ульянова

чтобы крупица сомнения упала в душу.

      – Я сильно рискую, но полнолуние – период, когда грань между мирами истончается и древнему богу легче проникнуть к нам. Святая Церковь лишь из страха и зависти нарекла Дракона «демоном», ведь ОН грозный конкурент. Дракон творит чудеса лучше любого Святого, причём не в древних писаниях, а здесь и сейчас. Но требует подношений. В моём случае, чудо – вымученное. Дракон пресыщен бескровной едой, оттого моя жизнь размазана по старости и больше тянется, чем течёт.

      Ещё не план и не идея, а лишь неясный задаток мысли стал образовываться в голове Бербериса. Чёткое желание не успело сформироваться, как решительность разразила тишину одной фразой:

      – Я хочу говорить с ним!

      – Говорить с Драконом? – Узвар не на шутку испугался. – Зачем вам это?

      – Или я приведу охрану! – Берберис затряс над профессором свечой, словно клинком.

      Орошённый воском, тот сжался вдвое.

      – Я покажу Вашей Светлости Дракона. Он придёт на мой зов. Только прошу: будьте осторожны и… учтивы.

      Старик умолк. Укутанный в плащ, он стал напоминать лежащий на полу тугой тёмный кокон. Потянулись минуты, свеча утратила не меньше сантиметра от первоначальной длины, а профессор не подавал признаков жизни. Берберис склонился и осторожно коснулся Узвара. Странно, но пальцы будто касались не живого человека, а безжизненного полена.

      Берберис приблизил свечу к лицу профессора, из-под капюшона вырвался дымный хрип, чуть не погасивший пламя. Неожиданно кокон разверзся сгустком тьмы. Сначала показались когтистые пальцы – по четыре фаланги на каждом, затем из профессора вырвались длинные лапы. Дракон выбирался из своего миньона, словно настырная крыса сквозь крохотную щель в стене. Он оказался чернее любой тени и выше любого мужчины. Его тело было длинным как у змеи и заканчивалось непропорционально мощным хвостом с шипом на конце. На гладкой вытянутой морде, состоящей из одной пасти, виднелись ярко-жёлтые крапинки – глаза. Чтобы не пробить макушкой потолок, Дракону пришлось опуститься на четвереньки. Его хвост будто жил своей отдельной жизнью и ловко протянулся шлагбаумом вдоль выхода, преграждая Берберису путь.

      – Ты желал видеть меня, дитя? – пасть лишь слегка приоткрылась, но слова звучали чётко; голос пробирал до костей – так на поверхность болота выползают с утробным гулом пузыри воздуха.