взгляд белого Зара. Одним лишь движением век старший пожелал ему удачи.
В гримировочной комнате Шен предстал перед мастером Ао.
В роскошном золотом халате, с высокой умасленной прической на голове, обутый в туфли из кожи змей, мастер стоял у высокого зеркала, скрестив руки на груди.
– Добро пожаловать, дитя, – певучий голос звучал так, словно был полон чар. Шен-Ри и раньше видел мастера Ао в коридорах театра, но всегда издалека – встречаться с легендарным Творителем Образов лично ему не доводилось. – Сегодня у тебя важный день. Садись на эту скамью, я подарю тебе лицо, подходящее испытанию.
Что происходило дальше, Шен-Ри запомнил смутно, будто и в самом деле оказался опьянен чужими чарами.
Мастер Ао подобрал для него изысканный наряд из жемчужно-белого шелка с розовыми хризантемами – рубаха и штаны пришлись точно впору: в храмовом театре не принято скупиться на костюмы даже для самых неопытных актеров на последних ролях. А поскольку ученик никогда не знает, что именно ждет его на испытании, то и одежда для него должна быть простой и удобной, но в то же время приятной глазу.
Эти розовые хризантемы ярче всего впечатались в память Шен-Ри. Все остальное пронеслось как сон – и большая сцена крытого зимнего театра, и лица опытных танцоров, и повелительно-нежный голос главного распорядителя, и собственно танец…
Даже музыку он позабыл, едва она окончилась.
Замер на сцене, не понимая, что делать дальше. Словно дышать разучился, как только отзвенела последняя струна. И кто-то бережно увел его, взяв за локоть, в гримировочную. Кто-то стер с его лица белила и кармин. Кто-то дал ему в руки полную кружку теплого травяного настоя.
В общую спальню для мальчиков-учеников Шен-Ри уже не вернулся. Сразу после испытания мастер Хо проводил его в ту часть театра, где полагалось жить взрослым актерам.
Началась новая жизнь.
Разумеется, никто не удостоил Шен-Ри возможности играть Лунную Деву – только спустя несколько недель усердных репетиций и строгих наставлений ему позволили выйти в образе Молчаливой Служанки. Более незаметную и маленькую роль придумать трудно, но двенадцатилетнему новичку, едва покинувшему школу, никто не даст возможности блистать на сцене подобно мастеру Моа.
Шен-Ри и не претендовал. Он робко осваивался в своей новой жизни, где больше не было малыша Хекки, мастера Хо и страха найти водяную змею в ботинке. В этой жизни у него также не было и завистников – кому из старших такое придет в голову? Шен-Ри снова, как несколько лет назад, стал незаметным и маленьким. Но его это не огорчало. Тем более что статус актера дарил множество преимуществ. В том числе и возможность жить не в огромной комнате на полтора десятка учеников, а в небольшой уютной келье на двоих.
Вторым актером в этой комнатушке оказался красивый молодой юноша, которого, как и многих, взяли в труппу не из храмовой школы, а из другого театра. Прежде Шен-Ри только слышал, что некоторые танцоры вовсе не обязаны отдавать Великой Богине всю свою жизнь без остатка. Они – лишь наемные работники при храме, а