Богиня щедра к талантливым и белолицым.
Пятилетнего Хекки отдали за мешок риса, курицу и бутылку сладкого сливового вина.
А также за обязательство посылать свой заработок в семью, как только его успехи станут достойны награды. Что ж, все правильно: к чему танцору из храма личные сбережения? Его душа и тело принадлежат Богине.
В первую ночь Хекки долго и безутешно плакал, уткнувшись носом в коленки. Шен ему не мешал – понимал, что любые утешения бесполезны, пока слезы рвутся наружу. Но едва всхлипы стали чуть тише, он бесшумно соскользнул со своей циновки и сел у кровати малыша.
– Когда облака заслоняют луну, кажется, что нет ничего, кроме темноты, – тихо сказал он. А потом, помолчав немного, добавил: – Я люблю лунный свет, он напоминает мне о доме… В моей комнате было большое окно. Иногда моя нянька, старая Куна, забывала плотно закрыть ставни, и тогда я подолгу смотрел на небо.
Хекки затих, только иногда прерывисто всхлипывал, как это бывает после долгого плача.
– А здесь луну закрывает стена, – вздохнул Шен-Ри и машинально убрал за ухо длинную прядь. За три года его волосы сильно отросли и уже спускались ниже пояса. Мастер Хо часто говорил, что укоротить такую красоту было бы преступлением. – Но я знаю, что она есть. Хоть и не вижу ее больше. – С усилием воли он скрутил в себе смущение и едва ощутимо тронул Хекки за плечо. – И луна есть, и солнце, и небо. Завтра я покажу тебе самое красивое место в храме. О нем мало кто знает, и там можно плакать – никто не увидит. А сейчас спи. Постарайся уснуть. Может быть, тебе приснится Лунная Дева. Это очень хороший знак.
Когда Шен попытался встать, сильные маленькие пальцы вцепились в его ладонь.
– Нет, добрый мальчик, не уходи! – глаза у Хекки были огромные и влажные от слез. – Пожалуйста… Посиди еще со мной. Мне так страшно… – он снова скривил губы, но все же не заплакал, проглотил свою горечь и удержал внутри. – Скажи, как твое имя?
Имя… Шен-Ри вдруг ощутил такой болезненный укол в сердце, что сам едва не заплакал.
– Мастер Хо кличет меня крысенком, а остальные танцоры говорят «эй ты, младший». Но когда-то меня звали Шен… Шен-Ри из рода Тэ.
– Как хорошо звучит! – Пальцы мальчика еще сжимали руку Шена, но уже не так отчаянно. – А я – Хекки. Просто Хекки. Мой род утратил свое защитное имя. Мы… почти нищие. Отец торгует красной солью. Покупает ее у речных людей и разбавляет всякими приправами. Получается много и дешево. Он даже не умеет читать…
Спустя несколько минут Хекки уснул. И ему в самом деле приснилась Лунная Дева. А это очень хороший знак.
С того дня многое изменилось. Шен-Ри больше никогда не чувствовал себя по-настоящему одиноким: если ему хотелось погрустить, он вспоминал про Хекки и откладывал грусть на потом.
Сын торговца солью неожиданно оказался таким талантливым, что старшие мальчики косились на него с подозрением и легкой завистью. Хекки обещал вырасти в удивительного яркого актера,