в голос. И ведь смеялась так задорно, что и самому Анвару захотелось того же. А все же гнев нарастал.
– Покинуть Халифат? – стражница казалась похожей не на Гюрзу – все больше на ребенка. На девчонку-подростка с окраин Аль-Акки. Надо же, озорная. А ведь такую ее, видно, во Дворце никто не знал.
Но фата мигом стала самой собой. Сощурила с подозрением глаза, словно пытаясь вглядеться не только в Варру, но в саму его суть, а потом произнесла:
– Глупый, покинуть Халифат нам не позволят! Улицы Старого Города кишат не просто лазутчиками – чароведскими силками. А весть о щедрой награде за наши головы уже несется через Пустыню.
Гюрза дышала часто-часто, отчего на ее щеках проступил яркий румянец.
– Ты должен знать: даже если милосердная Матар позволит нам уйти в барханы, из Дворца отправят погоню. Не простую, торговец, – халифатскую – идущую за добычей на лучших скорпионах Светлейшего. По всей благословенной земле – от северной Аль-Уны до южного Аль-Хафа – для нас не найдется ни единой асбы свободной земли. И тогда смерть в песках покажется почти благом!
Анвар и сам понимал это. Как и понимал другое.
Бескрайнее покрывало песков расчерчено тонкими нитями торговых путей. Плывущие по ним караваны ведут люди с силой, и каждый из них посчитает за честь принести голову беглецов благословенному Магсуму.
Что ж, придется идти по бездорожью. Меж барханов.
Анвар поежился.
В великой Пустыне ядовито почти все. Любая насыпь может вмиг обернуться рогатым гремучником или – того хуже – гигантской тварью, сродни ездовому зверю. Костяным могильником с растревоженными гулями.
И тогда какой бы они с Гюрзой ни выбрали путь, пройти по нему будет не просто, потому как уйти от халифатской погони еще возможно, но укрыться от самих дюн нельзя.
Однако… другого выхода Варра, как назло, не находил. Его последняя надежда – в цветке бархана. В старой легенде, о которой когда-то говорила мать. Быть может, могущественный источник Пустыни сможет вернуть утраченное, если самому Анвару то оказалось не по силам? Он ведь не чаровед, чтоб снова разменять тело торговца на свое, родное.
– Сезон Засухи на исходе, – устало напомнила Аниса. – А это значит, что и сама Пустыня голодна. И пока первая капля дождя не упадет на сухую землю, ступить на нее без каравана равносильно верной смерти. Ты готов рискнуть, торговец?
Готов ли?
Весь последний год Варра менял города-оазисы Великого Халифата с той же легкостью, с которой проворная ящерица оставляла старые шкурки. Бежал. Обживался не только в новом теле, но и в новых привычках.
В неприметной жизни. И постоянном страхе. Неудобном свойстве ежеминутно оглядываться по сторонам. И, верно, подчиниться им сейчас – решение разумное.
Но почему-то слова беглянки всколыхнули в душе Анвара нечто далекое. Забытое во Дворце и старой жизни. И он вдруг ясно понял: послушать разум – верный путь к забвению.
– Готов, – уверенно кивнул Варра, – как и ты. Пустыня Барханов – опасна, однако и по ней