знаем о той печальной ситуации, в которой оказались. Кто-то или что-то, сейчас не будем вдаваться в подробности… – она замялась, обдумывая самое подходящее к данной ситуации слово, – …заставило наших мужчин покинуть нас. Некоторые посчитают это божьей карой, а некоторые… – она закашлялась.
– …подарком судьбы, – успел вставить кто-то из первых рядов, пока она глотала водички из стакана. Раздались смешки, пошли перешептывания. Докладчица жестко посмотрела в зал и продолжила:
– …а вот некоторые, если не все из нас, теперь всю жизнь будут кусать себе локти! – микрофон опять оглушительно взвизгнул. – Что остались без мужского плеча и поддержки. Мы просто не замечали, что мир держался на них (при этих словах послышались сдавленные стоны и всхлипы). Уважаемых лесбиянок это тоже касается.
– Ой, только давайте без патетики, – сказала какая-то феминистка. – И короче, пожалуйста!
– Хорошо, если вкратце, то суть дела такова! Новогодней ночью, вернее, уже ближе к утру, между шестью и восемью утра, с лица земли исчезли все мужчины. Все до одного. Никто не знает толком, как и почему. Те, кто это застал, говорят, что это было просто как провал в памяти. В общем, наутро никто из нас не нашел своих мужчин… Я не хочу раньше времени вас всех пугать, дамы. Но давайте посмотрим правде в глаза. Со всего мира сюда пришли телефонограммы, что никого нет. Теперь это точно. Они бы уже появились, хоть где-нибудь! Но никто, понимаете, никто их не видел! Мы искали их, как могли. Ездили даже на самые отдаленные острова, видели эти отсталые племена… Вы просто не представляете, что там творится. Нигде их нет, а они там говорят, что настал конец света. Пропали в том числе и все дети, даже младенцы мужского пола, а женщины, беременные мальчиками, к сожалению, тоже потеряли детей. В общем, не мне вам это говорить – я так думаю, что в зале нет ни одной женщины, которая не потеряла никого из близких, хотя бы друга.
Тут уже почти все не смогли сдержать горестных возгласов, многие заплакали. Щеки, черные от размазанной туши, мокрые носовые платочки, туфли на каблуках, стертая помада, припухшие веки и порванные колготки, на которые уже не обращали внимания – впервые в мире это было чисто женское сборище. И они не знали, что делать. Они были ужасно растеряны. Подавлены. Напуганы, как маленькие дети в темноте. Нарастал гул голосов. Докладчица пыталась понимающе молчать, но тоже не выдержала и воспользовалась контраргументом – микрофоном:
– Я прошу-у тишины! – она с треском застучала ладонью по кафедре, за которой стояла, и в конце концов начала просто орать. – Эй, так мы ничего не добьемся! Да дайте наконец сказать!
Гул перешел в недовольное ворчание, но так и не стих до конца. Отовсюду были слышны всхлипывания, на нее уставилось несколько тысяч красных глаз. Наконец, вроде бы в тишине, ей удалось неловко выдавить из себя:
– Я не знаю, что это было. Как это произошло и за что все это нам. – она опустила голову и смотрела себе под ноги. – Можете сейчас