денег ухлопали.
– Надо заквасить своячка-собеседника.
– Не успеем. Неделя сроку-то…
– Ладно. Скупиться не надо, игра стоит водки, – поднялся Мишка и начал натягивать брюки. – Что там Сергуня говорил, как в Москве действовали демократы?
– Писали на листовках соперников – «Память», «Верный ленинец».
– У нас не пройдет… Напишешь «верный ленинец», а за него все проголосуют… Не то… Недорос еще наш народ.
– Пиши – «Память».
– А кто у нас знает, что такое «Память»?
– Как кто? Все знают: «Память» это память, мозг, у всех есть память… Если бы не было памяти, мы б ничего не помнили.
– Дура, какой мозг? «Память» – это организация!
– А-а, поняла! Как профсоюз…
– Сама ты профсоюз! «Память» – это неформалы. За русских они выступают. Чтоб мы корни свои помнили, потому и «Память» называется… Напишешь на портрете Свистуна – «Память», а народ спросит, что это такое? Объяснишь, а народ-то тупой, и проголосует за Свистуна.
– А почему же в Москве голосовали против? – удивилась Маняня.
– Там русских нет! А какие есть, боятся признаться, что они русские. Газеты читать надо…
– Читала… Как же нам придумать, как от Свистуна с Бздуном освободиться?
– Придумаем.
– Может, перед выборами покалечить обоих. Говорят, так демократы делали.
– Обоих нельзя, выборы перенесут.
– Это да. Мирным путем сподручней… Что же делать-то?.. Помнишь, как Свистун к Бздунихе бегал? —спросила Маняня с таинственной улыбкой.
– Ну, – не понял Мишка.
– Вот те и ну! —засмеялась Маняня. – Напиши на листовке Свистуна вот так: «Василек, дорогой! Приходи поскорей. Я жду тебя. Бздуниха!» Потом посмотришь, что будет.
– Ну бабы! – взвыл от смеха Мишка. – Ну стервы! Ох, придумала! – отсмеялся и спросил: – А Бздуну что написать?
– Ничего не надо. Они сами разберутся… Только сам не пиши, попадешься, хуже будет.
– Найдем исполнителя. Комсомольцы в деревне еще не перевелись!
И на другой день возле листовок стали собираться люди, хохотать, хихикать. Воображение комсомольцев, было их трое, подогретое водкой, разыгралось буйно. Листовки были расписаны поэмами на заданную тему. Социальный заказ был выполнен. Свистун бегал по деревне и, матерясь, под шутки односельчан соскребал листки. А Бздуна не было видно.
Утром перед выборами Мишка долго брился перед зеркалом, наодеколонился в первый раз в жизни. Снова надел галстук, белую сорочку, причесался на пробор. Поглядел в зеркало и сам себя зауважал. Такого орла иначе как Михал Игнатичем не назовешь! Начальник да и только. И морщинки удачно сели возле глаз и на лбу. «Антилигент!» – буркнула мать. Мишка подумал, что она похвалила, но она имела в виду, что до сих пор не посажен огород. У других картошка скоро всходить зачнет, а они еще сажать не брались. Перед людьми стыдно.
Фотографию с Горбачевым Мишка взял с собой, стоял у входа в клуб, где был избирательный участок, степенно отвечал на вопросы и как бы невзначай сводил разговор