отделения академии наук высчитали по заданию нашего совмина, а не кто-то где-то «на коленке».
Попытки узнать что-то про Колябина не то, чтобы натолкнулись на стену, просто чего ещё можно было ожидать от чекиста. «Подробности сообщить не могу. Ведётся следствие. Ввиду общественной значимости дела в состав оперативно-следственной группы включён мой подчинённый. Есть основания полагать, что задержанный за совершение преступления является лицом, это самое преступление совершившим. Но окончательные выводы делать рано».
Я попытался узнать что-то об элурмийских организациях, но и здесь тоже натолкнулся на стену. «Не понятно очень многое. Вот подчинённый мой недавно с одним элурмийским активистом разговаривал – нет, не с сексотом, как Вы подумали, просто со своим знакомым давним. И говорит ему, дескать, ты всё то про элурмийское национальное возрождение, то про духовные традиции вашего народа, то ещё про что-то такое. А в двух словах расшифровать можешь, что возрождать хотите? Ну или там чем вам нынешняя власть мешает в плане духовных ценностей? Не то, чтоб в ответ тишина. Нет, просто вместо одного набора слов в ответ пошёл другой набор. Причём, набор ещё менее понятный. Такое, наш сотрудник сказал, впечатление было, что первый два слова во фразе между собой связаны, а вот с третьим – уже нет. А третье только с четвёртым состыкуется, а вот ни ко второму, ни к пятому в предложении отношения не имеет. Вот так и живём мы тут».
Ну хоть чего-то, как говорится, личного от НовосИльцева я всё же дождался. Он, во-первых, вспомнил о своём казачьем происхождении. Он, правда, не из енисейских казаков, а из донских, но всё же. Во-вторых, он, оказывается, тоже мог бы обозлиться на власть – причём не только за расказачивание 20-х годов. А, например, за то, что в 83-м его не перевели в МВД на усиление, хотя он вроде как и был в числе кандидатов на это («Сейчас был бы замминистра внутренних дел в одной из союзных республик на юге страны»). Или за то, что в 85-м не перевели на преподавательскую работу («Жил бы в Москве, преподавал бы в Высшей школе КГБ. Наверное, и кандидатом наук стал бы). Оба раза ему предпочли других, но он, Новосильцев, на советскую власть не озлобился, и в ней не разочаровался. А другие почему-то сплошь и рядом разочаровываются, хотя и поводов вроде как быть не должно – им страна и то дала, и это, и выучила бесплатно, и т.д, как говорится, и т.п. Между рассказами об этих несостоявшихся карьерных траекториях Новосильцев успел посетовать, что в 50-е годы не построили железную дорогу, соединявшую Мурманск с Дальним Востоком. «Как раз через республику проходила бы ветка. В плане транспорта много лучше. И производства расширить легко можно было бы».
А в завершении нашей неторопливой беседы главный местный чекист очень просил меня написать не просто правдиво, но объективно. «Я ведь не против гласности – очень даже за! Но ведь гласность не сводится к чернухе. Недостатков у нас в республике много, но не из одних же недостатков у нас жизнь состоит. Вот Вы, Валерия Александрович, и должны всё это правильно описать».