Марине Львовне вежливый отказ, остановилась на полпути.
Это ведь уникальная возможность – увидеть его работы. После смерти Пельвина почти все его картины ушли с молотка и осели в частных коллекциях. Другого шанса может и не подвернуться…
Подождите, я правда поеду? Спустя семь лет перемещения исключительно по проверенным маршрутам вот так просто поеду? Мне правда настолько нравится этот художник?
Ложь. Это ей он очень нравился. Она просто обожала его картины…
Я скинула Аньке домашку, с трудом отвязавшись от её «мимимишных» историй о сегодняшнем свидании с Антоном, и остаток вечера потратила на сборы. Поездка обещала растянуться минимум на два дня, значит, мне нужно было разузнать всё об Иринске и предстоящей дороге, чтобы избежать возможных рисков.
Интересно, я дотащу эту аптечку, если возьму её? Может, на всякий случай ещё и спальный мешок взять?
Завтра наступило слишком быстро. В течение всего дна оно кололо меня нервными иголками, напоминая о том, что я. Скоро. Куда-то. Поеду. Я!
– Милая, ты правда собираешься на эту экскурсию? – осторожно уточнила Маша, когда я, вся взвинченная, вернулась домой со школы. – На тебе лица нет, может, никуда не поедешь?
– Надо, – буркнула я, рассеянно водя вилкой по тарелке. – Ты папе уже сказала?
Она покраснела.
– Он отвезёт тебя на место сбора. Ты же не любишь такси.
Вилка, выпав из ладони, звякнула о тарелку.
– Правда?!
Она покраснела ещё гуще.
– Ну, я сказала ему, что тебе не нравится ездить в чужих машинах. И что ты нервничаешь из-за этой поездки.
– Понятно. – Я встала из-за стола: от меня сбежали остатки аппетита. – Спасибо, но не стоило дёргать его с работы.
– Ангелина, он…
– Серьёзно, не стоило. – Я ушла в свою комнату, оставив Машу в растерянности стоять посреди кухни.
Она не соврала, папа действительно вернулся домой этим вечером, чтобы подвезти меня до школы. Он выглядел так же, как и всегда, то есть очень устало, но в его глазах появилось новое чувство: они светились от радости, источник которой изо всех сил старался поддерживать уют и какое-то подобие семейных отношений в этом доме.
Я пыталась запихнуть в рюкзак дополнительную пару тёплых носков, когда внезапно услышала, как Маша ясно и чётко, как если бы она стояла прямо рядом со мной, сказала:
– Тебе нужно чаще появляться дома. Ангелине тебя не хватает.
– Я возьму отпуск после следующей командировки, я же тебе говорил. Сейчас на работе завал…
– У тебя всегда завал! – в её голосе появились жесткие нотки – не знала, что Маша может так говорить. – Я понимаю, почему Ангелина избегает тебя, она ребёнком пережила потерю и ещё учится с ней справляться. Но ты-то взрослый человек! Почему так себя ведёшь?
– Мы же уже об этом говорили, – устало сказал он. – Ей трудно меня видеть. Но я никогда о ней не забываю. Мы с тобой каждый день созваниваемся…
– Может быть, ей и трудно тебя