но оборачиваться не стала. Так значит, она все прекрасно слышит! Это поведение взбесило Эмму. Злость затмила смятение и все другие чувства.
– Слушай, ты ведь сама меня позвала. Я думала, что-то изменилось, и мы сможем найти общий язык наконец. Я ошиблась? Я что, зря приехала? Эй, ты слышишь меня?! Говори! – Эмма вскинула руку, желая одернуть сестру за плечо, но что-то ее остановило, а в комнате вдруг сам собой загорелся свет.
Теперь девушка не могла пошевелиться, не могла ничего сказать, а только наблюдала за происходящим.
– Нет… нет! Ты меня не получишь! – Наташа держалась за голову и ходила кругами по комнате. По лицу ее текли слезы. Она всхлипнула и вытерла их рукой, размазывая тушь.
«О ком она говорит?»
– Я слишком долго скрывала, чтобы позволить тебе… Я ведь сразу тебя раскусила.
Свет люстры начал мигать, время от времени погружая комнату в темноту на краткие мгновения и вырывая куски картины, разворачивающейся перед Эммой. В следующий момент Наташа уже стояла у зеркала.
– Хорошо. Хорошо. Значит, время пришло.
Наташа села на стул, взяла расческу, несколько раз провела по волосам, а потом пригладила их руками и улыбнулась своему отражению. Она взяла в руки бутылку кофейного ликера, стоявшего там же, на столике, покрутила. Поставила на место.
– Надеешься лишить меня рассудка? Обвести вокруг пальца? Но что ты скажешь на это? Я. Бросаю. Тебе. Вызов. Я уничтожу тебя!
Она выдохнула и опустила голову, словно набираясь решимости, а затем резко взметнула ее и завопила. Свет на секунду погас, будто от ее крика лопнула лампочка. А когда загорелся вновь, Наташа в ступоре стояла напротив зеркала, опрокинутый стул валялся у ног, а на ее теле один за другим появлялись порезы. Сначала невидимые, они проступали на коже тонкими красными линиями, становились глубже, чернее, раскрывались, как голодные рты жадных до свежей плоти чудовищ. На зеркало брызнула кровь.
Отражение сестры посмотрело на Эмму безумными взглядом и засмеялось, зловеще, самозабвенно. Девушка похолодела от ужаса, но не чувствовала под собой пола, не могла сдвинуться с места или отвести глаза. Наступила полная тишина, словно кто-то выключил звук. Кровавые брызги взмывали в воздух, их становилось все больше, они плыли по комнате, заполняя пространство багряным водоворотом.
Что-то внезапно резануло по левой ноге внизу. Эмма вскрикнула. И в тот же миг все исчезло.
Она стояла перед распахнутой дверью в спальню сестры. Горел свет. Но внутри никого не было.
– Наташ? – робко сказала Эмма, уже ни на что не надеясь.
Конечно, никто ей не ответил. Только Йоши скакал рядом, пытаясь забраться по ногам, он и задел острыми коготками кожу на оголенной щиколотке.
В запачканном зеркале у стены напротив теперь отражалась только сама Эмма. На столике не было ни расчески, ни бутылки ликера – должно быть, забрали для расследования. Стоп… Бутылка кофейного ликера. Точно! И как она не заострила на этом внимания? Ведь правда, вчера, когда она зашла в дом, бутылка здесь была. Вот только Наташа