про колдунов – особенно на ночь – и спешно вернул старика к теме:
– Значит, опасно это… встретить «четвёрку»?
Вопреки желанию, пред ним возник образ Новицкого, высоченного, как Голиаф, если взирать на него, скорчившись за креслом. «Ты видел её. Ты отмечен». Сердце Вадима наполнилось горячей тяжестью, камнем ухнуло в желудок.
– Не обязательно, – произнёс собеседник. Вадим подумал, что из дяди Мити никогда не вышел бы рекламный агент – так неуверенно прозвучал ответ. – Чаргалов видал, и обошлось.
«Царствие ему небесное», – колокольным эхом откликнулись в голове Вадима недавние слова водителя.
– Глядишь – и пронесёт. Главное, не думай о ней. И найти не пытайся. Не ровен час, откликнется.
Старик отступил на шаг. Едва ли осознанно – но Вадим отметил.
– Вишь, она… неспроста является, – добавил дядя Митя неохотно. – А коль появилась, бачут, ей мешать не надо. Селифонкин, инженер тот с завода… Ежли остановить таких раньше, чем она решит, что достаточно… наполнилась… ещё хуже станется, понимаешь? Голод случится иль мор. А то и война. Ага.
– Из-за автобуса, который раскатывает в каком-то Жопосранске? – нервно хмыкнул Вадим. Скепсис наконец прорвался, отчего страх стал лишь горячее.
Погружённое в темень лицо старика скомкала кривая усмешка.
– Херов как дров! Своя «четвёрка» в каждом городе есть.
(Есть? Ест?)
– Иль это она одна, сразу и всюду. Кто как считает.
Он оглянулся на пятачок фонарного света, трепещущий меж ломтями тьмы.
– Пошпирлял я. Венька хватится, озвереет. Ага.
– Он мне чуть лоб не пробил банкой, – попытался разрядить обстановку Вадим.
– Хотел бы – пробил. Уж ты не сумлевайся.
Вместо прощанья дядя Митя, помявшись, бросил через плечо:
– Усёк? Её заприметишь – не глазей, а лучше забудь совсем. Узнал – и ладушки, а теперича угомонись. Как жил, так и живи. Тогда обойдётся.
– Ага, – закончил за него Вадим и добавил вполголоса: – Ещё бы я мог жить так, как жил…
Уходящий вскинул руку, но не для прощания, а чтобы выбить нос. Звук спотыкающихся шагов старика вяз в сырости прибывающего снежного киселя.
Не дожидаясь, пока шаги – единственный знак присутствия другого человеческого существа в этих безжизненных декорациях, прикидывающихся автобусным парком, – угаснут, Вадим заторопился прочь. Его некогда пышущее жаром сердце задубело, он продрог до костей, но едва это осознавал.
***
Совет дяди Мити забыть про «четвёрку» пропал даром. Сложно не думать о прóклятом автобусе, когда тебе говорят не думать о прóклятом автобусе. «Четвёрке» было тесно среди прочих запертых в подсознании Вадима тем. Загадочное зловещее нечто, которое притворялось жёлтым «ЛиАЗом», шутя сносило мысленный барьер. Тогда голова Вадима заполнялась рёвом клаксона и слепящим светом фар. В такие моменты Вадим чувствовал, что смотрит в бездну.
И бездна не могла не откликнуться.
Наступивший ноябрь украл солнце