не подходило: оно было везде и в любую механическую секунду, однако передача звучала в живых телах-приемниках разная.
Ближе всего, по сходству, если объяснять, положение напоминало сон, в котором себя вспоминаешь или на чем-нибудь соберешь внимание: только сосредоточишься мысленно – глядь переменилось видение. Самое чудное и пока необъяснимое наступало, когда полностью человек сам себя припоминал во сне, мол, сплю, а тело мое там-то, сам я – то и другое, – а это все мне снится и я про это знаю доподлинно… Вот когда такое случалось, то и наступало совсем неведомое качество: получалось будто, скажем, в телевизоре передача сама себя с отчетливостью рассматривать и глядеть начинала, не нуждаясь больше в зрителях. Невозможно такое представить даже, равно как и объяснить, если даже испытаешь сам. Потому что, если объяснением можно было бы другому передать, то этому другому и трудиться достигать ничего не понадобилось бы. Но тут загвоздка выходила в сравнении с предыдущей наукой, которая из всего вокруг только узкую всеобщность и рассматривала. Тут всеобщность в случае гипнополя присутствовала, но требовала от человека личных усилий. Это, как с симфонической музыкой получалось – любой может слушать, а чтобы понять и насладиться, надо развивать в себе приспособление, прибором стать, который на музыку откликается…
Много вышло зависти и обид в связи с таким делением людей на способных и неспособных работать в качестве прибора. Одно дело, когда каждый может поглядеть на стрелку со стороны и удостовериться в истине измеренного, а другое – когда стрелка эта в душе располагается и постороннему не видна. А чтобы удостовериться лично, надо самому таким прибором стать…
Однако, самое главное, что обнаружилось – превращение людей, соприкасавшихся с Новым Знанием, и странное присутствие в их жизни невидимых сил, о которых раньше и не подозревали. Как будто за такими Исследователями состояний души особо присматривали, и если удавалось Новым Ученым открыть что-то, видать недозволенное – их просто изымали из жизни. То несчастный случай, то вдруг личное помешательство ума происходило у Жрецов нового Знания, то еще какая-нибудь судьбинская дрянь случалась, и Ученый больше ничего открыть не мог. И, если не умирал во плоти, то как будто ему в каком-то месте заклинивало и полностью отказывало не то что в откровениях, а и в простом соображении…
Слухов про это ходило много, хотя доподлинно так никто никогда и не обнаружил прямых улик этого таинственного надзора. Разве что бульварные газетки все писали, да в кино показывали, как за нами следят Инопланетяне, Духи и прочие нежизненные сущности… Однако с очевидностью стало всем понятно: новое Знание – опасно. И в каком обличье эта опасность себя обнаружит в жизни – остается загадкой…
Именно в связи с такой опасностью за Новым Знанием и был учрежден особый надзор уже земного свойства, чтобы, как говорили, защитить наших Ученых от злых и пока еще неведомых сил. По крайней мере,