благодарил за ее заступничество пред государем: по делу Шафирова он, вместе с князем Долгоруким, был приговорен к шестимесячному аресту и уже несколько дней сидел, но в этот день, по просьбе государыни, получил прощение». Такое, конечно, не забывается.
И вот со смертью Петра II вдруг появилась возможность резко изменить ситуацию в пользу «фамильных». И предложение Голицына о выборе на престол такого заведомо слабого правителя, как Анна, при условии ограничения ее власти Советом, состоявшим в основном из «фамильных» – родовитых вельмож, устраивало и Голицыных, и Долгоруких. Это позволяло забыть вражду и соперничество, которые разделяли эти два клана в царствование Петра II, да и раньше. Осторожный Василий Лукич Долгорукий, правда, засомневался: «Хоть и зачнем, да не удержим!» – «Право, удержим!» – уверенно отвечал Дмитрий Михайлович и предложил закрепить ограничение царской власти особыми условиями – «кондициями», которые должна была подписать новая государыня.
И тут произошло неожиданное: верховники позвали секретаря и стали, теснясь вокруг его стола и перебивая друг друга, диктовать кондиции. Бедный чиновник оторопел от этого лихорадочного, уже ничем не прикрытого хищного порыва кучки властолюбивых стариков. Он не знал, кого слушать. Тогда черновик вырвали у него из рук. За стол сел сначала один, потом другой вельможа. Не прошло и часа, как кондиции были готовы. Они запрещали императрице без разрешения Верховного тайного совета вести войны, назначать налоги, расходовать казенные средства, жаловать кого-либо деревнями, чинами, командовать гвардией и армией. «А буде чего по сему обещанию не исполню, – заканчивался документ, – то лишена буду короны Российской».
Вечером 19 января в Курляндию поспешно выехали князь Василий Лукич Долгорукий и князь Михаил Михайлович Голицын – младший брат Дмитрия Михайловича. Они везли Анне Иоанновне кондиции.
«В Москву! В Москву!»
А что же наша героиня? Вечером 18 января 1730 года тридцатисемилетняя герцогиня Курляндская Анна Иоанновна, как обычно, отправилась почивать. А наутро она проснулась российской императрицей, повелительницей одной из самых могущественных держав мира. Но в то утро, и в следующее, и еще несколько дней и ночей она не знала своей свершившейся судьбы: слишком далека была от Москвы заснеженная, тихая Митава – столица маленького немецкого герцогства Курляндии, что располагалось на территории современной Латвии.
И только через неделю, 25 января вечером, в Митаву прибыла делегация Верховного тайного совета, чтобы звать Анну на царство. Она сразу же приняла посланников Москвы. Князь Василий Лукич объявил герцогине, вышедшей к ним в скромную приемную залу, о смерти Петра II и об избрании ее императрицей. Конечно, если она подпишет кондиции. Анна Иоанновна «изволила печалиться о преставлении Его Величества, – писал в своем донесении в Москву князь Василий Лукич, – а потом велела те кондиции пред собой прочесть и, выслушав, изволила их подписать своею рукою