ее голос не стал звучать настолько громко, что возникла опасность, что их могут услышать. Тогда он бросил это занятие, оставляя ее тяжело дышать, и снова начал изучать ее тело. Его поцелуи отмечали внутреннюю поверхность бедер, пока грубые ладони скользили по ее нежной коже. Горячий язык начертил мокрую дорожку на плоском животе по пути к вздымающейся груди, чтобы позволить губам сомкнуться вокруг отвердевшего соска. Он приподнялся на локтях, провел рукой по разбросанным на подушках волосам и заглянул в затуманенные удовольствием глаза.
– Вот видишь, – ласково прошептал Молес, – это может быть очень хорошо.
Он снова вошел в нее. На этот раз медленно и нежно. Ее влажное от ласк лоно, приняло его в себя легко. Молес двигался осторожно, снова срывая с нее стоны, заглядывая ей в лицо, чтобы убедиться, что ей приятно каждое его движение. Наконец она подалась ему навстречу, обхватив руками его крепкую шею. Ее движения разожгли желание в нем. Молес никогда не жаловался на мужскую силу, но такого жгучего возбуждения не испытывал даже во время взросления. Он ощущал, что готов излиться в любой момент, но не мог позволить себе завершить все, не показав ей на что способен. В нем крепла решимость довести ее до пика удовольствия. Она же хоть и таяла в его объятьях, но была еще слишком далека от этого. Не в силах вырваться из ее рук, прижимающих его к содрогающемуся от плавных толчков нежному женскому телу, Молес, не выходя из нее, сел. Хиастолина оказалась сверху. Теперь она задавала темп, запустив свои тонкие пальцы в его жесткие волосы и с каждым движением опускаясь все ниже. Он понял, что допустил страшную ошибку. Ее упругая грудь, скользящая по его мускулистому телу, страсть, с которой она впивалась ногтями в его плечи, жажда, с которой девушка льнула к нему – все лишало его рассудка. Скажи ему сейчас, что он птица, и он с радостью выпорхнет в окно, совершенно не соображая, что делает. Бороться с ее напором было сложнее, чем с разъяренным сангъяком, но Молес, собрав в кулак все мужество и самообладание, отстранил от себя разгорячённую принцессу огненных драконов и уложил обратно на шелковую простыню и мягкие подушки. Они оба испытали мимолетное разочарование, когда ему пришлось покинуть ее тело. Подняв ее бедра и закинув ее ноги к себе на плечи, он снова вошел, с твердым намереньем довести дело до конца. Это удалось ему далеко не сразу. Постель комкалась и шла складками под ними, его лоб покрылся испариной. Капли пота, падающие вниз, искрились, испаряясь от исходящего от ее тела жара, на который были способны только повелевающие пламенем. Ее глаза зажглись ярким светом, когда она достигла вершины удовольствия. Запрокинув голову, Хиастолина протяжно застонала, выгибая спину. От этой картину у него внутри все содрогнулось. Он в последний раз погрузился в нее как можно глубже и, придерживая ее за бедра, испустил в нее свое горячее семя.
Выйдя из нее, Молес попытался сделать то, на что не решался все это время – поцеловать ее. Хиастолина отвесила ему тяжелую пощечину, едва он приблизился к ее лицу.
– Ты