защиту.
– Поговори с ним, объяснись!
– Не могу! Мы бы только рассорились, а проку из этого не вышло бы.
– А что Элла?
– Она во всем его поддерживает.
За чаем, в узком семейном кругу, сестра царя Ксения Александровна говорит:
– Многие родственники и многие правительственные сановники считают, что ты попал под влияние Михайловичей.
Николай Второй поставил серебряный подстаканник на блюдечко:
– Обе партии вели себя непозволительно, – сказал он с грустью. – Как они не понимают, что единство среди правящего Дома
определяет внутреннее спокойствие страны. Личные амбиции только вредят общему делу. Ответить на вызов и принять их отставку – только подливало масло в огонь. Газеты и так подняли невообразимую шумиху. Но если старшие князья позволят себе еще один демарш, я
и минуты не буду колебаться, и не буду удерживать на их постах.
В своем кабинете Александра Федоровна приняла статс-секретаря, главного управляющего императорской канцелярией Танеева. На левой руке царицы – полугодовалая дочка, завивающая волосы мамы на пальчик.
– Александр Сергеевич, я знаю, как вы заняты, – начала царица. – Но хочу попросить вас о помощи в важном деле.
Танеев слегка поклонился:
– Буду рад служить вашему величеству.
– Мы основали комитет трудовой помощи. Одна из главных его задач – помогать безработным в устройстве на работу и создавать новые рабочие места. Для этой цели нужно помочь промышленникам в открытии новых фабрик и заводов. Человек, занятый трудом, во всех отношениях полезен обществу. Вы согласны?
– Совершенно.
– У вашего ведомства большие возможности в этом вопросе, поэтому я предлагаю вам пост товарища председателя комитета.
Танеев без колебаний ответил:
– Согласен. Сочту за честь служить лично вашему величеству.
Царица взяла с письменного стола папку для бумаг и передала Танееву. Один листок, лежавший сверху, упал на пол. Александра Федоровна быстро наклонилась и, подняв его, передала Танееву со словами:
– Я такая неловкая.
Танеев смутился. В этот момент в кабинет долетел приглушенный свист. Танеев покрутил головой:
– Что это за птица?
Царица покраснела, как девочка, и смущенно ответила:
– Это государь зовет меня, – и, быстро простившись, ушла.
*
Из письма Николая Второго – брату Георгию (29 июля,
Петергоф):
Про Москву не стоит говорить – тошно вспоминать, не особенно утешительно думать о коронации с грустной стороны. Нынешний год – какой-то каторжный, в котором Аликс и я являемся вроде мучеников.
А теперь несносные заграничные визиты. Сначала мы едем в Австрию, затем в Киев, Германию, Данию, Англию, Францию и, наконец, Дармштадт. Тут уж будет полный отдых, надо надеяться.
И при