вслух рассуждал:
– Пойми, товарищ Веревкин! Городок-то наш одним монастырем и живет только! Это ж одурманенные религией люди! Начнем мы эту экспроприацию, так народ нас на вилы и поднимет! Ты знаешь, сколько я сил потратил, чтоб провести среди них пропагандистскую работу? Сколько зловредностей в их головах бродит? Я, можно сказать, только-только Советскую Власть установил, а ты тут, как снег на голову!
Веревкин подождал, когда тот прервется, и хмуро спросил:
– Сколько у тебя людей?
Израйльев оглянулся на дальний угол комнаты:
– Миша, иди-ка сюда.
Миша, долговязый, русый парень, лет восемнадцати в рубахе навыпуск, подпоясанный армейским ремнем, поспешил к ним. На ремне у него болталась затертая рыжая кобура с наганом.
– Вот, Михаил, познакомься, это товарищ Веревкин из Наркомюста, а это – Миша, милиционерит тут у нас, – невысокий сухонький комиссар похлопал парня по высокому плечу.
– Они у нас по очереди то есть. Вот он до зимы, а там… кто там следующий, Михаил?
– Так снова Маношкин Степан, а потом Антон Лагодин, – ответил милиционер.
Веревкин оглядел его, крякнул разочарованно, и буркнул:
– Иди-ка паря, посиди там.
– Ты вот что, … – снова забубнил он комиссару, загораживаясь от милиционера, – пока все секретно. С таким Аникой – воином, – он кивнул в сторону долговязого, – я, конечно, и декрета даже не покажу. Ты еще не все знаешь, – он совсем близко пододвинулся к Израйлеву, – у тебя по документам в монастыре рака с мощами находится.
– Не проверял, но ходят, прикладываются. Наверное, что-то есть.
– Так вот. Начнем мы, Филимона Алексеевич, с того, что прилюдно вскроем этот ящик. Мощи не мощи, святые не святые, но разоблачим мы перед всем народом обман поповский, и составим документ об этом, мол, мракобесие и дурман. Чтоб задокументировано все было, чтоб попы при этом были, монахи там всякие. Понял? Потом изымем церковное имущество, согласно декрету. Да, вот что еще, ты подводы приготовил?
Израйльев покивал растревоженной головой, достал брусничного цвета платок и вытер взмокший лоб:
– Подготовил. Трёх-то хватит?
Веревкин, у которого у самого на душе не все складно было, ободряюще похлопал его по плечу:
– Не робей, Филимон Алексеевич! Это вот такое наше с тобой революционное задание.
Израйльев в задумчивости молчал, опустив голову. Потом сказал:
– Я вот думаю, что не меньше взвода нужно, да еще бы неплохо пулемет, а то не совладать.
Глава VI. Каратель.
Команду из двадцати красноармейцев привел в город краском1 Федотов. При команде был еще пулемет Льюиса и прикомандированный особым отделом полка Алексей Крестовский. Пока шли, Федотов отметил Алексееву выправку и выносливость: видно, что военный, а не городской горлопан. Шли быстрым шагом, вдоль железнодорожного