Пройдя далее, я заметил небольшую очередь людей, которые брали из рук батюшки просвиру. Среди них так же были служительницы церкви. Там была и она. Я увидел её длинные редкие волосы, светлые, как первый снег декабря.
– Мария! – Непроизвольно вырвалось из моих уст. Всё ещё молодая, как за школьной партой, стройная, можно сказать, болезненно исхудавшая берёзка, она повернулась ко мне. На серьёзном лице медленно стала проявляться улыбка. Глаза заполнились слезами. Она протянула ко мне свои побитые войной руки и спустя секунду сорвалась с места.
– Корней! Не верю! Это ты! – Она так сильно зарыдала, обняв мои холодные щёки своими тёплыми ладошками. Я крепко прижал её к себе, чтобы почувствовать родной запах.
– Я уже думал, что потерял тебя навсегда, Машенька.
С тех пор мы были неразлучны… до момента её смерти. Когда Юхиму исполнилось четыре года, Мария сильно заболела. Врачи говорили, что проблема кроется в её лёгких, но как этому можно было помочь, никто не знал. Стандартные анализы не давали результата. Я каждый день посещал её церковь, молил Бога. Молил о том, чтобы он не забирал мой лучик света, который когда-то я уже чуть было не потерял, но Всевышний оказался беспощаден. Нет! Не было никакого Всевышнего! Мария верила в то, чего нет, просто потому что ей нужна была надежда. Глупая женщина, которую я любил. Но теперь её нет со мной рядом.
Очень быстро, всего спустя год, Машенька покинула нас. Я помню этот день ясно и буду помнить до самой смерти. Мария лежала на нашей кровати. Я готовил для неё завтрак, когда услышал её зов. «Корней, не волнуйся за меня», – вдруг закричала Машенька. Я приказал Юхиму оставаться в своей комнате. Когда я вошел в спальню, мои глаза застали страшную картину: Мария откашливала сгустки крови. Я схватил её за руку, взял носовой платок и принялся вытирать кровь с лица. Вдруг Машенька посмотрела на меня. Её взгляд мне всё рассказал. Она ровно легла на кровать, откинув голову назад. Грудная клетка дёрнулась. Мария издала последний продолжительный писк жизни, после чего она больше не открывала глаза уже никогда.
В одиночестве я, как мог, сам ухаживал за Юхимом. Приходил с работы пораньше, принимал маленького мальчишку с рук нашей служанки и занимался с ним: мы вместе изучали письмо и чтение, что выходило неплохо у тогдашнего мальца.
В двадцать первом году убили родителей Петра. Я забрал его к себе, и мы стали жить втроём. Парням тогда обоим исполнилось по пять лет. При первой встречи они не очень поладили между собой. Юхиму не хотелось делить свою комнату с Петром, которого мой сын ранее видел всего единожды. Петро же чувствовал себя чужим и постоянно хотел домой к своим родителям. Было трудно. Благо мне помогала наша служанка – бедная украиноязычная жебрачка, нуждающаяся в деньгах, чтобы прокормить своих троих детей. Я нанял её после смерти Марии и не пожалел об этом решении. Конечно, мать заменить она не сможет, но Нина смогла стать отличным другом для моего сына.
В какой-то момент я упустил из виду уже достаточно самостоятельного