Доски пятидесятки, так что сучок мог в принципе проходить только половину толщины доски. Потому, собственно, и выпал. И тут я встал как вкопанный. Если сучок только до половины, то и дырка тоже до половины. Получается, что на мою землю срет сам забор. И это сранье разъедает краску. Этот феномен требовал разъяснения. И я выкопал яму прямо под сучком своими железными пальцами. Как ковшом экскаватора. И сделал отвод в сторону. Заткнув пальцем отверстие, я дождался, когда там появится давление, и резко выдернул его, создавая вакуум, подобно вантузу. Дерьмо хлестануло с тройным ускорением, но на какое-то время сбавило темп. И во время этого затишья, я заглянул в дырку левым глазом. В заборе был город…
Я вновь уселся на две половинки ошеломленный. Грязь текла по центральной улице, и на эту же улицу выходили все стоки из домов. Чушь какая-то! Какие могут быть дома в деревянном заборе? Это уже галлюцинации начались с этих едких испарений. Хотя стоп. Дерьмо то вот-оно. Оно есть, и никуда от этого факта не деться. А раз есть дерьмо, то есть и жопы его производящие. И из-за этих жоп я никак не могу покрасить этот забор, в котором они же гады и живут.
Я повторно заткнул отверстие пальцем и качнул помпу. Грязюка вновь хлестанула наружу необычайно радостно. А я снова припал глазом к освободившемуся окуляру. На этот раз город рассмотрелся много лучше, и у меня опять возникла мысль о его галлюцинаторном происхождении. Доска толщиной пять сантиметров, а по городу можно свободно разгуливать, не касаясь плечами зданий. Именно этим и занимались жители. Разгуливанием и сраньем прямо под себя. На ходу, как лошади блин. Что это за люди, если гадят подобно животным? И тут возникла еще одна невозможность. Соотношение количества жителей и льющихся фекалий. Эти люди столько насрать не могли в принципе. А то, что они постоянно бродят в этом г… по колено, то немудрено и оскотиниться. Если вокруг грязь, с которой нет ни малейшей возможности совладать, то руки сами опустятся и, через какое-то время такой жизни, и анус расслабится, чтобы срать там где живешь. А живут они блин в моем заборе! И с этими говнюками я забор никогда не покрашу. Я вновь начал накачивать себя злостью, вызывая облупливание на заборе даже тех мест, которые ранее были хорошо прокрашены. Но эта говняная река должна откуда-то течь. Должна быть главная жопа, которая и срет основную массу дерьма. И если этой главной жопе забить чопик по самые гланды, то и люди вскоре наведут порядок в своем городе и сами срать под себя перестанут. Вот и будет везде чисто, и я тогда смогу забор покрасить без утраты нервных клеток. А если эти люди не прекратят срать под себя, то лесов у нас много, чопиков на всех хватит.
– Осталось только найти эту самую главную жопу!
И тут, опять по лицу потекли слезы, от осознания вселенской пропасти между тем святым сияющим ребенком, держащим на кончиках своих пальцев мир, и мной, вымазанном в дерьме по самые уши. Эта разница, а скорее невозможность сократить или уничтожить это расстояние, захлестнула сердце горечью, обидой и отчаяньем,