Единственная Джун. Дженнифер Хартманн

пневмония. С тобой все будет в порядке.

      – Пневмония? Дедушка умер от пневмонии, – говорю я ему, от охватывающего меня чувства паники в висках начинает пульсировать еще сильнее.

      Брант поддерживает меня в вертикальном положении, от него пахнет мылом Ivory и мятной жвачкой. Иногда эти запахи смешиваются с ароматом трав, так как он всегда готовит на кухне. Базилик, тимьян, шалфей. Запахи спокойствия и уюта. Он смотрит на меня, ямочки так выделяются на фоне острых скул.

      – Но ты не умрешь, – говорит он. – А теперь открой глаза.

      – Мои глаза уже… – Мои слова обрываются, когда передо мной появляется огромный за́мок, высокий и величественный, построенный из розовых кирпичей и лимонных леденцов. Он стоит среди парящих облаков и разноцветных звезд. У меня перехватывает дыхание.

      – Где мы?

      – Я же сказал тебе, Джунбаг, – отвечает Брант, отпуская меня и шагая вперед. – Выше радуги.

      – Это все нереально. Это же просто песня.

      Теперь он в смокинге цвета яиц малиновки, из которых вылупились птенцы у нашей входной двери прошлой весной. Их гнездо было свито на пасхальном венке, который мама сделала из соломы и веточек.

      Как раз когда эта мысль приходит мне в голову, три птенца малиновки пролетают мимо меня, и, клянусь, они машут мне своими трепещущими крылышками.

      От этой лихорадки у меня уже галлюцинации.

      Я тру глаза – в сознании все путается и зрение расплывается.

      – Брант, подожди… н-не оставляй меня здесь одну.

      – Я никогда не оставлю тебя. Я люблю тебя.

      – Насколько сильно? – Я не знаю, почему я спрашиваю об этом, но я спрашиваю.

      – Как до луны и обратно. – Брант замолкает, хмуря брови. – Нет, этого недостаточно. Как насчет… выше радуги и обратно, – останавливается на этом он. Затем подмигивает. – Поторопись, Джунбаг. Ты не можешь опоздать на свадьбу.