сворачивает и с едва слышным шорохом ложится где-то рядом. Эти листья словно хотят отвлечь меня от воспоминаний, но им меня уже не остановить.
Через несколько дней после футбольного матча «Динамо»-«Лариса» я увидел Чайку во сне. Она не разговаривала со мной, не укоряла и не прощала. Я и сна-то толком не помню. Чайка просто прошла мимо, и видел я её лишь мельком, самую малость. Но эта малость что-то разбудила в моей Душе. Я не только начал всё чаще и чаще вспоминать наши встречи, разговоры, переписку, но совершенно неожиданно начал чувствовать боль от этих воспоминаний. Ко мне вернулись не просто воспоминания о событиях тех лет, ко мне вернулось нечто большее. Не знаю даже, как это назвать. Но самое невероятное и непонятное то, что я начал чувствовать свою вину в её смерти. Почему? Сам не знаю!
Чувство это появилось не сразу. Если бы сразу, то был бы я им просто-напросто оглушён, но оно росло постепенно, и я постепенно к нему привыкал.
До дома на северной окраине города, где живёт моя мама, которую я часто навещаю, от станции метро «Озерки» я дохожу пешком за 20 минут. От Озерков до дома, где я живёт моя Любовь, ехать на метро 40 минут и идти пешком 15. От дома Любушки до станции «Электросила», где я работаю, 15 минут езды, а потом 20 минут ходьбы до рабочего места. А я, где живу я? Мне иногда кажется, что в метро да на улице я и живу. Зато есть время и для размышлений, и для знакомства с газетами, и для чтения сбережённых в памяти чужих стихов, и для придумывания своих.
Раньше я этим и занимался: читал спортивные газеты, с удовольствием читал в уме любимые чужие стихи да пытался свои сочинять. Но после того как во сне прошла мимо меня Чайка, все мои дорожные мысли стали сами собой сворачивать к ней. Воспоминания сначала грели, а потом начали обжигать. Было больно, очень больно. Нечаянно прикоснувшись к горячему, инстинктивно отдёргиваешь руку, чтобы прекратить боль, избежать страдания. Тут всё естественно, просто и понятно. А куда же отдёрнуть Душу от этих жаром пышущих углей? Куда деть её от боли, даже если водка не помогает? Вот и начал я прятать Душу свою там, где причины боли ещё не было – в прошлом. То есть я начал размышлять о том, как бы всё перевернулось, если бы тогда на Невском не сказал Чайке тех трусливых слов. Но надо признать, что в моих фантазиях было маленькое, но очень существенное лукавство: в них я чаще всего вёл себя не как самовлюблённый юный зазнайка, а как молодой человек с опытом шестидесяти прожитых лет. Ну никак не мог я скинуть с себя своих лет и думал теми мозгами, которые имел в настоящее время. Зато я знал, что нужно было делать и что говорить. Что не нужно было говорить и делать, я тоже знал. Но самое главное, я узнал, как можно было её спасти.
К великому сожалению, истина, открывшаяся слишком поздно, бесполезна, но не перестаёт быть истиной. Вот почему болела Душа, вот почему изводило меня чувство вины за смерть чужого, по существу, человека.
Мечта первая
Итак, 1978 год, ноябрь. Утро. Сумерки. Горят уличные фонари. Мы с Ларисой (тогда она ещё не была Чайкой) свернули с площади Восстания на Невский проспект и пошли по нечётной стороне к Адмиралтейству.
Я резко