стоп. А, действительно, сколько мне сейчас лет и какой год и какой месяц на дворе? Я отправился на кухню, где всегда висел отрывной календарь. На нем стояла дата: 2 июня 1988 года. Очень хорошо! Значит, до полного краха и развала нашей огромной страны еще несколько лет. Самое время для подготовки и реализации моего плана. Записав в углу листа сегодняшнее число, я быстро определил свой возраст: мне сейчас почти двенадцать. И меня вдруг осенило. Как символично! В 1988 году мне двенадцать – последний год моего детства, в тринадцать я совсем другой, как будто бы уже взрослый. Этот же 88-й год – грань между старым и новым временем, такой же переломный период, только в масштабе всего государства. Еще минута ушла на то, чтобы осознать поразившее меня самого сравнение моего возраста и судьбоносности момента для всей страны и вернуться к пункту, на котором я застрял. Итак, в тетрадке поставлю знак «?» и размышляю дальше. Откуда я все это могу знать? Источником моей информации мог быть только человек, который принимает решения на самом верху, но таких в нашем провинциальном городе даже проездом не наблюдалось. Тогда, может быть, человек поменьше рангом, который был, например, в столице и мог слышать от кого-нибудь важного нужную мне информацию, – уже ближе, хотя бы есть за что зацепиться. Попробую составить список всех людей из моего окружения, которые вообще бывали в Москве. Мама и папа, директор школы, где работала бабушка, дед из Магадана, добиравшийся к нам проездом через столицу. Еще старший брат одноклассника, скупавший алюминиевые ложки по столовым и возивший их на продажу в Москву, чтобы, купив в столице радиотехнику, здесь выгодно ее продать. Но это уже чуть позже, наверное, в 92-м году. Список людей оказался очень коротким, и ни один из перечисленных не подходил. Я решил попробовать вспомнить просто важных начальников, которые, может, и ездили в столицу, но мне об этом как-то не докладывали. Сразу всплыли два очень важных, по моему разумению, человека. Первый – дед соседского мальчика Жени, работающий начальником железной дороги. О его важности я догадывался потому, что только у него и генерала в отставке, жившего на нашей улице, были телефоны в доме, остальные бегали звонить в будку на площади. Вторым кандидатом стал друг бабушки еще с института, который пошел по профсоюзной линии и теперь работал в облисполкоме. Он периодически приходил к нам в гости со своей женой поиграть в преферанс и попить домашнее вино деда. Но он никогда не говорил о работе, даже когда сильно выпивал, только о домашних делах или исторических событиях и их трактовке разными историками. Предположим, он что-то и рассказал, но это слышали бы все, а не только я. Еще раз перечитав список, понял, что кандидат у меня остается всего один – секретный «дед – железная дорога». Значит, дело было тогда так: я захожу позвать Женю гулять и случайно подслушиваю беседу его деда с каким-то гостем. Из нее узнаю очень важную информацию, которая нам наверняка поможет. Теперь нужна конкретика. Детали разговора должны быть выучены мною наизусть, так как меня по десять раз будут переспрашивать и просить повторить, а ошибиться ни в последовательности, ни в содержании никак нельзя.
Я решил написать текст на бумаге и прежде всего