получился долгий, потому что хочу вобрать внутрь свою жену. Природа наградила губы Джейран самым любимым запахом клубники.
Лицо влажное из-за слез. Руками вытираю глаза. Не поднимает голову, не смотрит мне в глаза. Интересно, какие чувства испытывает моя сумасшедшая?
– Ну что, не попрощаешься?
Сказав это, смеюсь. Потому что порой манера разговора жены напоминает не ханум, а уличного пацана. «Ну давай, ну пока, ну иди».
– Сам же сказал. Ну, пока.
– Пока.
Опять смеюсь. Она мой малыш. Ребенок, который не хочет подрасти.
– Холодно. Иди домой.
– Хорошо.
Хоть слово «хорошо» и является нормальным, но вспоминаю, что она никогда не говорила «как скажешь, так и сделаю». Как будто у нее был комплекс подчинения, послушания мне.
Сев в такси, еду в аэропорт. По дороге анализирую поведение Джейран во время проводов. Обычно она ведет себя как актер или боец на ринге. Хоть я, по большей части, и связывал это с послеродовой депрессией, но на самом деле мы сами себя обманывали. Доминирование было натурой Джейран, поэтому по пути искал ответы на вопросы. Что растрогало Джейран? Что я должен сделать, чтоб Джейран всегда вела себя так, как ханум? Слушалась меня.
– «Путешествовать в Голландию».
– «Ахаха. В месяц один раз, в качестве терапии».
Хоть я искал ответы на вопросы и казался заинтересованным в этом, на самом деле в глубине души что-то изменилось по отношению к жене и семье. Кажется, я начинаю меняться. Но не мог понять и дать определение тому, что именно поменялось. Что бы это ни было, это начинало пугать и меня самого. Это делало меня сильным. Возможно, эта сила и пугала меня. Не знаю, я должен определить, что это.
Доезжаем до аэропорта. Получив плату за проезд, таксист вдруг говорит:
– Кажется ваша жена очень любит вас.
– Что?
– Жена, говорю, очень любит вас. Цени ее, сынок.
Да, один только я, только Низами должен что-то делать, ценить! Другие могут и не делать этого.
– Буду ценить, дядя, еще как буду ценить…
Улыбаясь, выхожу из такси. Ах, этот ветер и влажность Баку. Пройдя все контрольные пункты в аэропорту слушаю музыку. Немного Moby, потом Hans Zimmer. Ах, Lisa Gerard. Какой голос! Из мировой музыки перехожу к Ниямеддину Мусаеву. Почему не переводятся на иностранные языки слова этой песни? На меня всегда странно действовали слова «Мы – пара костей, соединенные в игре судьбы». Встав в центре зала ожидания, слушаю музыку. Люблю голос Ниямеддина Мусаева. Когда слушаю слова песни, глаза сами собой закрываются.
Мы – пара игральных костей, соединенные в игре судьбы
Даже если 100 лет подряд нас будут вместе бросать, мы не упадем вместе.
Светом одной кости (одной частицы) пользуются миллионы.
Этот мир твой,
Этот мир мой,
Это ничей мир.
Мир как верблюд на базаре, где приходят и уходят
Мир как колотушка для ковра, ставит узоры на нашу жизнь
Этот мир вечный, смеется над вечностью
Этот мир твой,
Этот мир мой,
Это ничей мир.
Ахх, как прекрасны слова. Мир вечен, а Низами нет! 28 лет назад меня не было, и после 28 лет меня не