и этих самых фигурантов, она, мгновенно подорвавшись, выскочила из кабинета, едва узнав об этом оказанном ей высоком доверии, понеслась к начальнику милиции. Ну, к Хмурому, разумеется, который ничего не боялся и мог многое, если практически не всё. В рамках своих полномочий, конечно. Влетев в его кабинет, она выпалила требовательно-умоляюще (а так бывает интересно), что в Управление в бригаду не пойдёт, и он должен оказать ей в этом практическую помощь. А что он мог ответить после её необузданной работоспособности? – «Не волнуйтесь. Идите, работайте». В Управление она, соответственно, не пошла. «А в отделе кто же будет работать?» – уверенная в своей правоте, считала Лариска, где-то на заднем плане всех декораций понимая, что без её могучих интеллектуальных способностей обошлись бы как-нибудь. Как говорится, «без тебя большевики обойдутся».
Как водится, горячей встречи в райотделе после её назначения из села – деревни не произошло. Но, в принципе, это касалось в основном замполита. Тот вызвал Лариску в свой кабинет и под пристальным взглядом монотонно, даже как-то гундя (вполне возможно имея сломанную перегородку в носу или хроническое заболевание там же), поведал, чем оказывается можно заниматься в этом достойном коллективе, обладающем каким-то переходящим Красным знаменем, передаваемым за высокие показатели в службе всех подразделений. Она спокойно со всей серьёзностью заверила, что не пьёт, не курит, сплетни не собирает и «ни что-то там ещё», в общем, пришла расследовать. Вроде бы ответ удовлетворил. Выйдя в коридор, Лариска, машинально накручивая прядь волос на палец, прикидывала на кого она больше потянула хотя бы в его глазах. На сплетницу–алкоголичку или на роковую красотку с толпой мужиков под вновь обретённым кабинетом. Ни там, ни там картина не складывалась, а точнее перекрывалась плотной картонной обложкой с традиционной надписью «Уголовное дело №___». После замполита был начальник следственного отделения – Митрофаныч, который безрадостно¸ можно даже сказать с плохо скрываемой грустью, плотно прилепившейся несмываемой печатью к лицу, оглядел Лариску практически с головы до пяток, скривив рот. А потом как-то вот так запросто поинтересовался, можно ли её включать в график дежурств, что означало, а сможет ли она типа осмотреть место происшествия хотя бы и выполнить хоть какие-то следственные действия. Подразумевалось, очевидно, что она где-то там, вот в этой-то деревне (районе, само-собой, разумеется) ни на какие места происшествия не выезжала, что это такое, – понятия не имеет, ну, собственно, дел-то тоже никаких не расследовала, а может и не видела вовсе. Так, пришла себе на работу, чаёк попила, пообедать сходила, с мужиками крутнулась, чего уж там мелочиться, вот тебе и конец рабочего дня. Разумеется, стаж её ничего не составлял. Но не на столько же, чтобы так сомневаться…Памятуя о нравоучениях бабушки, ну если правильно, то Басё, «дурь сразу не оказывать», Лариска ответила безо всякого присущего ей соответствующего обстановке выражения, что в график дежурств