встала и повернулась к окну.
Что ее так сильно напугало? Я выдал себя взглядом? Или это все чертовы часы? 20:30, еще полчаса, и я снова приду в себя. Но пауза слишком затянулась, нужно ответить ей.
– По выходным мы всегда смотрели ее передачу.
Она озадаченно посмотрела на меня, потом на часы.
– Сейчас?
– Да, – сухо ответил.
– У меня безвыходная ситуация, если бы был другой вариант, я бы не просила, – виновато закончила.
– Ты можешь здесь жить.
Я встал, но не решался покинуть кухню. Время тянулось очень долго, она замерла. О чем она думала? К сожалению, я не могу залезть к ней в голову. Но почему я разрешил ей жить со мной? Мне нужно было отказать? Но разве я мог? Теперь Божкович будет прислуживать и мне, как бабушке? Как же невовремя она пришла. Я ничего не мог придумать.
– Посмотрим вместе?
– Что?
– Передачу, – улыбнувшись, она продолжила. – Мы успеем посмотреть конец.
– Ты хочешь? – удивился я. Теперь я и вовсе ничего не понимал.
– Конечно! Мы ведь теперь живем вместе, – рассмеялась Божкович.
– Тогда идем.
Я шел скованной походкой, чувствовал, как она идет следом. Молодая и красивая, женственная. Что мы будем делать? Как смотреть передачу?
– Садись в кресло, – приказал я.
– А где сядешь ты? – растерялась Анна.
– Рядом.
Божкович не стала спорить, я включил телевизор и плюхнулся возле кресла. После этого я не обращал на нее внимания и смотрел только передачу. Но на самом деле я все видел. Первые минуты она была скованная, но после расслабилась и стала улыбаться, даже смеяться. Все верно, она стала Анной – моей Анной.
10
На следующий день Божкович уже стояла на пороге с небольшим чемоданом. Было видно, что она сомневается, и я решил поддержать ее.
– У тебя так мало вещей?
«Что я несу? Это так я ее поддержал?» – звучало в голове. Я заговорил вновь, но следующая фраза прозвучала еще хуже:
– Я не успел подготовить тебе комнату.
– Извини, я так быстро переехала, но мне и вправду негде жить.
Такая слабая и беззащитная, с опухшими глазами. Она плакала всю ночь? Что ее так сильно тревожит? Возможно, это из-за моих слов?
Точно, ведь я ничего не знаю о ее жизни. Бабушка говорила только о психологии, успехах своих учеников, теориях и подобной ерунде, но о личной жизни Анны – никогда. А во время похорон она выглядела такой уверенной в себе, будто знает, что делает.
– Ты не против? – вернула она меня в реальность.
– Сделаю тебе бутерброд, – я отправился на кухню.
Достав хлеб, я понял, что мы не обговорили, в какой комнате она будет жить. Я ей ничего не показал, это не по-человечески. Может, бабушка была права? Я животное? А им свойственны чувства? Нужно показать ей квартиру.
Я решительно отбросил хлеб в сторону и быстрым шагом пролетел мимо Анны. Она сидела на чемодане, прикрыв лицо руками.
– Что