еще успели отвезти в больницу. Но шла какая-то плановая операция, никто из хирургов освободиться не смог, а медсестры – много ли могут сделать? Врачи подошли, когда все уже было кончено. Впрочем, они говорили, что шансов не было с самого начала.
Завешивая зеркала в доме, Маша взглянула на себя в зеркало, и подумала, что Женя оставил седину ей в наследство. Теперь у нее были такие же волосы, как у него.
И еще ей было жаль, что в свое время Женька не позволил назвать сына в его честь. Звучало бы в доме родное имя. А может быть, и к лучшему, потому что говорят – нельзя, чтобы в семье двое носили одно и то же имя. Один уйдет. Если бы было два Женьки, она бы себя сейчас винила – накликала. Судьба его отца – не погиб не небе, но погиб на земле. Пусть у Антона доля будет иной.
Маша воспитывала сына, как и прочие матери-одиночки. Тяжело, но каждое утро откуда-то отыскиваются силы, чтобы прожить еще один день. Для себя она решила, что у нее больше никогда никого не будет – это просто невозможно.
Она осталась в этом городе, где помнили ее мужа, и говорили, что Антон на него похож. Когда сын стал постарше и она вместе с ним ездила навещать маму. Антон познакомился во дворе с ребятами. Слово за слово, и он сказал им, что отец у него был летчиком и погиб.
Дети стали над ним ржать. Не смеяться, а натурально ржать, как над дурачком.
– Ты что, правда в такие сказки веришь? Да отец тебя просто бросил! Нафиг вы ему с матерью не нужны оказались! Или мать у тебя вообще не знает, чей ты сын!
…Антона отняли соседки. Он кинулся бить мальчишек, а они, естественно кинулись всей толпой бить его. Маша смывала кр-овь с разбитого лица сына, смазывала зеленкой синяки и ссадины и плакала.
– Ради Бога, не связывайся с ними больше, – просила она.
– А то еще кто-нибудь случайно ударит камнем в висок, – подхватывала бабушка, закоренелая оптимистка в больших-больших кавычках, – Они маленькие, им ничего не будет, а мы тебя потеряем…
– Но я же не смогу слушать, когда они так говорят про папу. Про тебя и папу, – Антон был непривычно серьезен, а Маша смотрела на его ресницы. Они были длинные-длинные. Совсем как у Женьки.
Антон не унаследовал судьбу отца. Женю тянуло в небо, его сына – под землю. Маша потом думала, что, может быть, страсть ко всяким «каменюкам» зародилась у мальчика, еще когда они ездили к морю.
Она работала в школе, вела русский и литературу, у нее был длинный учительский отпуск. Маша брала сына, и они отправлялись куда-нибудь в тихий приморский поселок, совсем не модный и «не раскрученный». Им мало было нужно. Море, горячий южный воздух, который пах хвоей и розами, и общество друг друга.
Если бы дать Антону волю – он не вылезал бы из воды. Маша понимала – так нельзя. Морские ванны, солнечные ванны – всё должно чередоваться. В здоровье сына заключалась ее жизнь.
Когда Антон был совсем маленьким, она говорила ему:
– Посиди немного на берегу. Посмотри, какие красивые камушки… Видишь, на них следы волн…. Построй замок из песка и камней.
Маша