ей город, то на какую-то окрестную турбазу, то просто в кино или в кафе. И Маша плакала, засыпая по вечерам. Молодежь до полуночи пила в кухне чай, ребята смеялись, а Маша поворачивала подушку так, чтобы под щекой она была сухой, а не мокрой от слез. И вспоминала те, уже практически забытые слова акушерки: «Еще одна одинокая женщина».
Нельзя было мешать сыну – у него своя жизнь, но всё же, когда Антон сказал, что не приедет на зимние каникулы – отправится в очередной поход, куда-то в очередные пещеры, Маша спросила только:
– С Майей?
– Нас целая группа пойдет…
Тогда Маша думала, что ее боль – на пределе возможностей. Почти такая, как тогда, когда она потеряла мужа. Теперь стало ясно, что уходит и сын. А потом ей позвонили – случилось несчастье. В пещерах, куда отправились ребята – обвал. Есть погибшие. Антон жив, но в тяжелом состоянии. Лежит там, за тридевять земель от нее.
И, похоже, уже не встанет.
О Майе не прозвучало ни слова. Маша и не спрашивала. Ей было жутко. Хотела сына привязать к себе? Судьба сказала: «Получи». Ходить он больше не сможет.
**
В пещере жил дух. Нет, дух это не так страшно. В пещере жило некое Существо. В облике человека, но не человек. Майе казалось, что она узнала это в самый первый раз, когда ее привезли к бабушке в далекую сибирскую деревню. Сколько ей тогда было? Три года?
Мама была против:
– Зачем тащить Майку через полстраны, в такую глушь? Мало ли что случится…. Там еще, пойди, до врача доберись.
Хотя речь шла – минуточку – о ее маме, бабушке Майи.
– Ладно тебе, – папа, как всегда, был беззаботен, – Она крепкая девочка! Зато какое путешествие, сколько впечатлений!
И был поезд, в несколько дней пути. Маленький резиновый пупсик, чьи наряды Майя упаковала в спичечные коробки. Верхняя полка, плывущие за окном пейзажи, покачивающаяся подушка, и особые сны, когда из одного – чуть проснувшись – проваливаешься в другой. Никогда больше Майя не спала так крепко, как в дороге.
И год за годом родители привозили ее бабушке, несколько дней наслаждались воздухом – настолько чистым, что с непривычки кружилась голова. Шли на речку, но вода в ней была холодной, это вам не южные моря. Пытались собирать грибы, но безбожно путались в съедобных и ядовитых, бросали эту затею – и возвращались в свою городскую жизнь, пообещав Майе приехать за ней к концу лета.
Бабушка Анастасия не сдувала пылинки с городской внучке, не пыталась ей угодить. Майя мигом вливалась в компанию ребят – ее сверстников, что играли не деревенских улицах. И, набегавшись за день, жадно, как волчонок, ела и вкусную кашу, и грибную похлебку, и картофельные лепешки – всю эту нехитрую бабушкину еду. А, став постарше, даже научилась у бабушки готовить прозрачные леденцы на палочках, то грошовое лакомство. Которое так ценится детьми.
Но Майя едва ли не с самого начала стала осознавать, что жизнь в этой деревне отличается от привычного отдыха ребят – в селах, у бабушек. Во-первых, лес вокруг стоял такой густой,