колени с небольшими тонкими шрамами так и привлекали взгляд. Но сам мужчина, кроме вопиюще наглого поступка, более никак не проявлял себя. Лежал смирно. Наслаждался ванной.
Я оказалась в ловушке собственных чувств. Мне хотелось прогнать его и одновременно прижаться к нему. Накостылять, избить за хамство, дерзость, и расспросить о спецоперации, а затем приласкать, отблагодарить мягко, нежно, а может, игриво и страстно.
Воспринимать совместную ванну как нечто обыденное я отказывалась напрочь.
– Энран, ты меня смущаешь, – попыталась достучаться до непрошибаемого мужчины вежливо и деликатно, по–женски.
Тишина.
– Энран, – позвала я, заподозрив неладное. – Курсант!
Я потормошила его за доступное мне колено. Вот – прямо перед глазами, только руку протяни.
– Спишь? Да ну! – не поверила, заподозрив мужчину в какой–то очередной игре.
Но изначальный выглядел расслабленно и спокойно, ни одна мышца не шевельнулась на его лице.
Стараясь действовать осторожно, выбралась из его захвата и из воды. Завернулась в полотенце, не отводя взгляда от незваного гостя. Между соболиных бровей залегла глубокая складка. Устал. Сильно устал. Я подсчитала дни. Его и не было–то всего пару недель. Неужели он не спал всё это время? Что должно было произойти такого, что изначальный выключился в один момент? Ещё и эти мелкие шрамы. При их–то регенерации!
Память тут же подгрузила данные из чипа о семье изначального. Императорский дом никогда не загребал жар чужими руками. Сила их дара, их традиции и убеждения заставляли воспитывать каждое новое поколение в ежовых рукавицах. Если даже правительница Эми работает, не покладая рук, то на мужчину, наследника, должно быть, ложится немалая часть проблем.
Он разрешил ситуацию с предателем и подключился к спасению моей семьи и, скорее всего, общему разбирательству по Раймоссу.
Могла ли я после всего этого плохо к нему относиться? За то, что он спас мою семью, я была готова на многое, но только не на то, чего хотел изначальный – убить меня своей страстью.
Пусть он сколько угодно говорит о безопасности нашего контакта, но я уверена в обратном. И даже если в теории, по какому–либо невероятному стечению обстоятельств он всё же прав, это не отменяет того факта, что я для него не более, чем игрушка.
Игрушка для наследника.
Сексуальная рабыня.
Кукла.
Он ни во что не ставит мои чувства, делает всё, что вздумается, не уважает личное пространство, субординацию… и сводит меня с ума.
Одного этого достаточно для того, чтобы держать его на максимально возможном отдалении.
Я распорядилась спустить воду, отрегулировала температуру воздуха и камня, из которого была сделана купель, принесла собственное одеяло для изначального. Пусть спит. Прогнать его я не могу, но и к себе никогда не подпущу.
– Запереть дверь, – дала команду роботу. – И как он проник в комнату?
– Даргасс принадлежит ему. Никто не в праве противиться.