но сделает тебя счастливым. И поможет любому, и простит любого.
Самюэль усмехнулся, после чего спросил у Изабель:
– Послушай, перед тем как я очнулся, мне виделось, будто бы я был в каком-то необычном месте, где были лишь соломенные куклы, два куска камня, напоминавшие площади и длинный хрустальный мост. Две куклы были очень похожи на вас с сестрой. Как ты думаешь, может, это тоже была Лунария? Что, если это она послала мне видение о вас, желая предупредить о дальнейшей судьбе?
– Кто знает? Она способна на многое. Она ведь богиня, – улыбнулась Изабель.
– Замечательно. Теперь их двое, – прошептал Гастон на ухо Элин.
– Зато, у неё, наконец, появился собеседник. Он, вроде, хороший. Я и сама не прочь поболтать с ним, – также шёпотом ответила ему Элин, после чего указала на лицо Изабель, светившееся от счастья.
Гастон посмотрел на Изабель и увидел, что та была счастлива как никогда прежде. Пожалуй, только Элин могла вызвать такую же радость и улыбку, которые были на лице у Изабель во время разговора с Самюэлем. Он привлекал внимание Гастона всё больше и больше. Портному стало интересно, что же такого есть в этом мальчике, что он смог заставить улыбаться девочку, чувствующую себя по-настоящему хорошо лишь со своей сестрой. Взяв кусок хлеба, он пристально посмотрел на Самюэля и спросил:
– Слушай, парень, а ведь ты ничего о себе не рассказал. Не хочешь поведать нам, кто ты, откуда, чем занимаешься, а?
– Нечего мне о себе рассказывать, – вздохнул Самюэль, – Мать умерла очень давно. Пока была жива, мы жили у одного из горожан. После её смерти меня сдали в приют. Правда, там, похоже, забыли о том, что я вообще есть. Там никому нет до меня дела, голоден я или нет, да и вообще где я нахожусь и чем занимаюсь. Приходится справляться самому.
– А ты пробовал как-нибудь зарабатывать? Ну, убираться у кого-нибудь или, там, обувь чистить? – спросила Элин.
– Пробовал, конечно. Но разве кто-то захочет доверить хоть что-то «проклятому» и «сыну ведьмы»? Меня гнали прочь.
– Понимаем. Мы с Элин пережили то же самое, когда наша мама умерла. Тоже долго скитались и голодали. Благо, нам посчастливилось встретить Гастона.
– Да уж. Знаете, дети, порой я не понимаю людей, – в раздумьях произнёс Гастон. – Все вокруг верят в этого «Бога», исповедуют его пути. Говорят, что он простит и любит всех нас. Но тебя начинают ненавидеть лишь за другой цвет волос. Знавал я девушек, которых сожгли за рыжие волосы, хотя те не сделали ничего дурного. И они отмахиваются от этой ненависти и убийств невинных словами, что это мол «воля Божья». Они готовы предать свою же веру лишь потому, что ты не такой, как они. Твердят: «Не убей!». Но сами убивают по «воле Божьей». И знаете почему? Из-за страха! Из-за обычного страха перед какими-то чёртиками, которых даже нет, готовы предать свои идеалы, готовы начать убивать, а чтобы не нести ответственность за свои деяния находят отговорки!