не слушала их, с непонятной улыбкой смотрела на купающихся, барахтающихся с визгом в воде парней и девчат.
– Что я угадал? – Николай думал об Ачкасове, о сыне председателя Ждановского колхоза.
Встреча с Сарычевым снова заставила его вспомнить вчерашний вечер.
– Мне предложили должность начальника Уваровского райотдела милиции, – быстро выпалил Сарычев.
– Тебе!?
– Мне, мне, – не скрывал своей радости Сарычев.
– И ты, конечно, отказался?
Сарычев захохотал так, словно слова Николая его забавно поразили. Отхохотавшись, спросил:
– Удивлен?
– Чему? Мне ведь тоже предложили должность главного редактора «Комсомольского знамени», – сдержанно ответил Анохин.
– Редактора? Здесь? – воскликнула с радостным удивлением Зина.
– Ты его знаешь? – глянул на нее Сарычев.
– Это он и есть… С ним мы идем в загс!
– С ним?
Сарычев сразу сник, увял, хотя улыбался по-прежнему, но улыбка была растерянной, вопросительной: не разыгрывают ли его?
– Ты хотел взглянуть на счастливчика: смотри, – улыбалась своей непонятной улыбкой Зина. – Николаша, ты знаешь, – взглянула она на Анохина. – Саша сейчас мне предложение сделал.
– Ну уж, предложение, – смахнул пот с висков пальцами Сарычев. – Жарит как. Искупнемся?.. Вот бабы пошли, – засмеялся он жалко, – сделаешь комплимент, а им кажется – замуж зовут!
– Ах, это комплимент такой? А я, дура, мучаюсь, с кем мне в загс идти? С начальником милиции или с редактором газеты, – подмигнула Зина Николаю. – Собирайся скорей, пока не передумала. Некогда купаться.
– Бегу, бегу, – подхватил ее шутку Анохин и помчался назад, к иве, где лежала его одежда.
Хоть и шутил, но неприятный осадок остался. Сарычев словно нанялся испортить ему день.
Если бы Анохин знал, что сейчас твориться в душе Сарычева, как оглушен, потрясен он тем, что Зина выходит замуж, он бы посочувствовал ему. Сарычев в последнее время думал о Зине все чаще и чаще. По вечерам она не выходила у него из головы. Жили они на одной улице, через два двора. Учились в одной школе. Зина была моложе его на пять лет, и, может, потому не обращал он на нее внимания, что в сознании Сарычева она была худой незаметной девчонкой. После школы Зина поступила в институт, уехала в Тамбов, и он ее три года не видел. Не попадалась на глаза, пока прошлой весной не столкнулся с ней возле своего дома. Заехал пообедать, выскочил из машины, а она идет мимо в легком голубеньком платье, помахивает веткой сирени, смотрит на него, улыбается:
– Здравствуй!
– Зиночка! – ахнул он, ошарашенный ее весенней свежестью, красотой. – Ты ли это?
– Я, – засмеялась, засветилась девушка. – Не узнал, зазнался?
– Как хороша! Встретил бы в Тамбове, сроду бы не узнал. Как располнела!
– Ну, уж, располнела. Скажете…
– Не располнела, это я неточно, извини… Налилась, как вишня, схамать хочется!