тут ты, вообще? – спокойно возражает тетя Ботя.
Она сидит на моей кровати и подпиливает ногти. Они у нее длиннющие, как у Дожи Кэт.
– Ты лучше о дочери задумайся – так, на секундочку. Данил, между прочим, не последний человек сейчас в городе.
Тетя Ботя училась с моим папой в одном классе, а с мамой – на одном курсе в пединституте. Это она маму с ним познакомила, когда они еще были студентами. По папиной просьбе – он маму один раз увидел и сразу влюбился.
– Он сейчас, знаешь, как развернулся? На днях опять купил заводик, в «Краснодарской правде» про это целая статья. У него недвижимости по всей Европе понатыкано, как грибов после дождя!
– Господи, да какая мне разница? – перебивает мама. – Кто он теперь, что он? Где он был раньше? Он все эти годы, вообще, думал о Вале? Он хоть копейкой нам помог?
– Ты же сама отказалась от алиментов, – парирует тетя Ботя. – Не надо его во всех смертных грехах винить.
Мама молчит, не отвечает. Она чувствует, что тетя Ботя на папиной стороне, и это ее бесит.
– Ладно, ты свою гордость-то поумерь! О Валентине думай в первую очередь. Ты хоть в курсе, что это за школа? Элитная, языковая! – говорит тетя Ботя с особым ударением и кладет пилочку в сумку. – Там половина педсостава – носители языка. В нее абы кому с улицы не попасть – там обучение стоит бешеных денег. Оттуда после восьмого класса в Англию прямая дорога. Учеников в любой колледж берут с распростертыми объятиями, а там и Кэмбридж не за горами. У них там, мне Пахомов рассказывал, чуть ли не золотые унитазы в туалетах стоят. Компьютеров больше, чем самих детей. А знаешь, сколько там нашему брату в месяц платят?
– Не знаю и знать не хочу.
– Ну и дура. Господи, да что я тебя за лучшую жизнь агитирую! Делать мне больше нечего…
Но мама дурой никогда не была. И она, в конце концов, согласилась.
Через неделю я иду в новую школу! Ура!
Надо все-таки выпросить у нее тушь.
Мы сидим на лавочке в парке и дышим – морским воздухом.
– Лиза, а что мы будем сегодня делать?
– Ничего. Ты когда-нибудь делала ничего?
– Нет, это как? – Я, конечно, немного удивлена, но не очень. Я уже привыкла, что бабушка часто говорит или спрашивает о всяких необычных вещах. Например, видела ли я, как ходят деревья? Или мечтала ли я когда-нибудь стать аквариумом?
– Вот только представь: ты – аквариум. В тебе много чистой воды, камешки, водоросли, живые рыбы! Ты круглая и прозрачная, и каждый день уже просто одним своим существованием ты творишь добро.
– Как это – делать ничего, Лиза?
– Вон, видишь того человека, в шляпе?
– Какое у него злое лицо. – Я смотрю на мужчину у киоска с мороженым. Он только что к нему подошел и теперь пытается протиснуться к окошку без очереди. Лицо у него бордовое, оно блестит от солнца.
– А как ты думаешь, почему злое?
– Ну, не знаю. Просто он злой, вот и все.
– Да? – с сомнением спрашивает бабушка. – А мне кажется, его кто-то обидел. Может, от него ушла жена или начальник на него накричал…
Я присматриваюсь