вздрогнули, увидев входящего, – с гримасой страха, даже отчаяния на пороге стоял император Александр, а позади маячила фигура кучерявого пуделя Адама Чарторыйского. Вроде упоминал вчера обер-прокурор, что сосланный Павлом послом к сардинскому двору этот хлыщ на днях бросил к чертям собачьим дипломатию и прилетел к своему сердечному другу Александру.
– Маман, беда! – возопил император, даже и не удосужившись поинтересоваться, почему это растрепанная маман лежит на оттоманке.
– Что случилось? – Мария Федоровна мгновенно оказалась на ногах, с лицом львицы, готовой биться с кем угодно за своих львят. Прямо разительная разница между убитой горем матерью, которую надо утешать, и этой воительницей.
– Убит и ограблен в своем доме английский посол барон Фицгерберт!
– Как? – села назад на лежанку императрица.
– Зарезан! Вместе с ним все слуги и охрана, а еще граф Пален.
– Пален… Он же должен был быть на пути в Курляндию…
– Это не все, вот что нашли на коленях у посла, – не слушая мать, продолжил Александр, протягивая Марии Федоровне записку.
Ту самую, что ночью Брехт и положил на остывающие ляжки сэра Аллейна.
– На каком это языке, что тут написано? – Государыня попыталась прочитать, но хоть она и владела шестью языками, этого не знала.
– Это польский, – вышел из-за спины императора следующий главный враг России – князь Адам Черторыйский. Не-не – Чарторыйский. Хотя первый вариант звучит лучше.
– И что там написано? – перевела взгляд с сына на пуделя императрица Мария Федо-ровна.
– Какая-то ерунда… – замялся посол в Сардинию.
– Что там написано?! – Льдинки звякнули в голосе «маман». Прямо холодом повеяло, как от дыхания Снежной Королевы.
– Кхм.
– Князь! – теперь сталью лязгнуло.
Адам неуверенно глянул на Александра, но тот не заметил, стоял, глядя пустыми остановившимися глазами на чашки с чаем на столе.
– Тут написано, что это месть польских патриотов, за унижение и разделение Польши.
– Тут же много слов, а вы всего пять сказали, – теперь уже рычала и львица.
– Это сделала организация «Великая Польша от моря до моря», и что следующим будет Александр.
– Саша? – Мария Федоровна повернулась к сыну.
– Я не знаю, что делать. Убийство английского посла, смерть Сашеньки и ее дочери, да еще и патриоты какие-то, и все в один день… – Александр сел на стул у окна, спрятал лицо в ладони.
– Граф? – Мария Федоровна вырвала листок у Чарторыйского и сунула его Витгенштейну. – Что вы об этом думаете?
– Я?!! – Брехт ожидал от своей писульки чего угодно, но только не просьбы от императрицы дать совет. Перебор. Кто он? Пока мелкая пешка, шеф полка. Это еще не тот Витгенштейн.
– Граф? – и слезинка снова в глазах.
Твою же так да разэдак. А чего, банковать так банковать.
– Если вы, ваше императорское величество, спрашиваете