паузы спросил Жан.
– Нам немного облегчили поиски, – с долей горечи в усмешке ответил Поль. – Итальянца мы спокойно можем списать со счетов?
– Почему?
– Потому что итальянец мертв, – раздался лаконичный ответ, – у нас только два подозреваемых.
– Когда? – Жан привстал от шока.
– Совсем недавно, – ответил Поль, глядя сквозь меня. – Несколько дней назад его убили в Венеции.
– Неужели? – произнес Жан, все еще не в состоянии поверить в столь необычное стечение обстоятельств?
– К сожалению, – вздохнул Поль.
– Значит, его могли убить из-за картины? – раздался странный голос Жана.
– Возможно, из-за картины, или еще из-за чего-то, о чем мы не знаем, – ответил Поль и взглянув на меня впервые за долгое время. У меня екнуло сердце от взгляда голубых глаз.
– Рисунок, – вдруг сорвалось с губ Жана. – Ты его забрал?
– Нет, к сожалению, – ответил Поль. – Меня опередили, – слова мужчина бросил мне в лицо, не отводя глаз.
Только после последней фразы я осознала, в какую западню угодила сама. Ни о чем не подозревающая дуреха, я ринулась помогать врагам, которые сейчас схватят меня, привяжут к стулу опять и начнут пытать, где злосчастный рисунок. Тот самый рисунок, что я забрала у умершего в отеле. От страха я вжалась сильнее в диван и потеряла голос. Поль сверлил меня голубыми глазами, ни сколько не собираясь отпускать добычу. Он смотрел в голубые глаза, молчал, как мне казалось, целую вечность.
– Я был там, – тихо раздался голос. – В отеле.
Мое сердце потерялось в глубине тела, обреченное разорваться от страха и переживаний.
– Когда ты вбежала в номер, – Поль продолжал говорить, неотрывно глядя только на меня, от чего у меня пересохло в горле, – я спрятался за занавеской.
Сердце бешено колотилось: стучало в висках, кровь пульсировала в пальцах рук. Я еле понимала фразы, которые произносил мужчина на французском.
– Я видел, что ты делала в номере, как споткнулась, и почему взяла рисунок.
Глаза ошарашенно распахнулись.
– Это я должен был его забрать, – раздался голос, заставивший меня онеметь на целую минуту.
– Ты…
– Я никого не убивал, – быстро ответил он на мой не вымолвленный вопрос. – Это сделали до меня. Ребята здорово его приложили, спрашивали про какие-то деньги.
– И я должна в это поверить? – срывающимся голосом продолжала я разговаривать.
– Я вор, а не убийца.
Я замолчала. Как самнамбула, качаясь, я отошла к окну, нервно глотая подступившие комом слезы. Память сама возродила забытую картину до мельчайших подробностей.
Венеция, ранее…
Я жутко нервничала, стрелки часов уже показывали без пятнадцати два, а мне было далеко идти. Все здания казались мертвыми, улицы были до тоски пустыми, мокрыми. Вода серела в каналах, небо нависало той же серой обреченностью и сбрасывало свои слезы на городской камень. Я шла по переулкам и улочкам, пытаясь